Оливия оторвала взгляд от стола, встревоженная тоном Ань.
— Что?
— Ну это просто матерь божья.
— Да что…
— Матерь божья.
— Ты это уже говорила.
— Потому что… матерь божья.
Она оглянулась, пытаясь понять, что происходит.
— Что там… А вот и Малькольм. Может, он нашел что-нибудь поесть?
— Это Карлсен?
Оливия уже направлялась к Малькольму, надеясь найти что-нибудь съедобное и вообще избежать всей этой ерунды с солнцезащитным кремом, но, услышав фамилию Адама, остановилась как вкопанная. Или, может, дело было не столько в фамилии, сколько в интонации Ань.
— Что? Где?
Джереми указал на компанию, игравшую в алтимат фрисби.
— Это же он, верно? Без рубашки?
— Матерь божья, — повторила Ань. Ее словарный запас, учитывая двадцать с лишним лет учебы, внезапно стал довольно ограниченным. — У него шесть кубиков?
Джереми моргнул.
— Может, даже восемь.
— Это его настоящие плечи? — спросила Ань. — Или он сделал пластику?
— Так вот на что пошла стипендия Макартура, — заметил Джереми. — Не думаю, что такие плечи существуют в природе.
— Боже, это что, у Карлсена такая грудь? — Малькольм опустил подбородок на плечо Оливии. — А когда он разносил мой диссертационный план в пух и прах, у него уже было такое под рубашкой? Почему ты не сказала, что он качок?
Оливия просто стояла, как дерево, беспомощно уронив руки. Потому что я не знала. Потому что понятия не имела. Или, может, получила некоторое представление, когда смотрела, как он толкает пикап… Хотя она пыталась отогнать этот мысленный образ.
— Невероятно. — Ань притянула к себе руку Оливии, выдавливая ей на ладонь большую порцию крема. — Вот, намажь плечи. И ноги. И лицо тоже… у тебя наверняка высокий риск всяких кожных болячек, мисс Веснушка. Джер, и ты тоже.
Оливия тупо кивнула и начала втирать солнцезащитный крем в руки и бедра. Она вдыхала запах кокосового масла, изо всех сил стараясь не думать об Адаме и о его торсе. Получалось не очень хорошо, но все же.
— А есть исследования? — спросил Джереми.
— О чем? — Ань собирала волосы в узел.
— О взаимосвязи веснушек и рака кожи.
— Не знаю.
— Наверняка есть.
— Наверняка. Теперь мне стало интересно.
— Погоди. Тут есть вайфай?
— Ол, у тебя есть интернет?
Оливия вытерла руки салфеткой, которая выглядела почти не использованной.
— Я оставила телефон в машине.
Она отвернулась от друзей, которые теперь уткнулись в айфон, и принялась смотреть на группу игроков в алтимат фрисби: четырнадцать мужчин и ноль женщин. Вероятно, это было связано с общим избытком тестостерона в естественных науках. По меньшей мере половина игроков была преподавателями или аспирантами. Конечно же, там были Адам, Том, доктор Родригес и еще несколько человек с фармакологии. Все как один с голым торсом. Хотя нет, не все как один: Адам выделялся на общем фоне.
Оливия такой не была. Правда. Парней, к которым ее безотчетно тянуло, она могла бы сосчитать по пальцам одной руки. На самом деле, хватило бы и одного пальца. И в этот момент тот самый парень бежал по направлению к ней, потому что Том Бентон, благослови его Господь, только что криво бросил фрисби, и теперь тот лежал на траве в нескольких метрах от Оливии. А Адам, обнаженный по пояс Адам, оказался ближе всех к тому месту, где приземлился фрисби.
— Вот, смотрите, какая статья. — Голос Джереми звучал возбужденно. — Халеси и коллектив соавторов, публикация тринадцатого года. Метаанализ. «Кожные маркеры фотоповреждений и риска базальноклеточной карциномы кожи». Напечатано в журнале «Эпидемиология, биомаркеры и профилактика рака».
Джереми победно вскинул кулак.
— Оливия, ты слушаешь?
Не-а. Она не слушала. Главным образом она пыталась отключить свой мозг, а заодно и глаза. Выкинуть из головы своего фейкового парня, прогнать внезапное теплое томление в животе. Ей просто хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Временно ослепнуть и оглохнуть.
— Вот послушай: «Солнечные лентиго имеют слабую, но выраженную связь с базальноклеточной карциномой, коэффициент вероятности возникновения которой составляет полтора процента». Так, мне это не нравится. Джереми, подержи телефон. Я дам Оливии еще солнцезащитного крема. Вот тут SPF пятьдесят, видимо, это то, что нужно.
Оливия оторвала взгляд от груди Адама, которая теперь находилась пугающе близко, повернулась к Ань и слегка попятилась.
— Подожди. Я уже немного намазала.
— Ол, ты же знаешь, что говорят исследования, — сказала Ань тем увещевающим материнским тоном, к которому прибегала всякий раз, когда Оливия признавалась в очередной оплошности: например, что за овощи в ее рационе отвечает картошка фри или что она стирает вместе цветные и белые вещи.
— Не знаю, и ты не знаешь, ты прочитала всего одну строчку из одного резюме, и теперь…
Ань снова схватила Оливию за руку и выдавила ей на ладонь примерно пол-литра лосьона. Его было так много, что Оливии пришлось подставить вторую руку, чтобы он не стек на землю. Она стояла там, как идиотка, сложив руки ковшиком, словно нищая, наполовину утонув в чертовом креме от загара.
— Вот, — Ань радостно улыбнулась. — Теперь ты сможешь защитить себя от базалиомы. Честно говоря, это даже звучит ужасно.
— Я… — Оливия закрыла бы лицо руками, если могла бы это сделать. — Я ненавижу крем от загара. Он липкий, и после него я пахну, как пина-колада, и… его тут слишком много.
— Просто намажь столько, сколько впитает твоя кожа. Особенно там, где веснушки. Остальным можно поделиться с кем-нибудь.
— Ладно, Ань, тогда возьми немного. И ты тоже, Джереми. Ради всего святого, ты же рыжий.
— Рыжий, но без веснушек. — Он гордо улыбнулся, как будто собственными руками собрал свой генотип. — И я уже обмазался им дальше некуда. Спасибо, детка. — Он наклонился, чтобы чмокнуть Ань в щеку, и это едва не вылилось в поцелуй взасос.
Оливия постаралась сдержать тяжелый вздох.
— Ребята, куда мне это девать?
— Просто найди кого-нибудь еще. Куда делся Малькольм?
Джереми фыркнул.
— Вон он, там. С Джудом.
— С Джудом? — Ань нахмурилась.
— Ага, нейро пятого года обучения.
— С медицинского? Они встречаются или…
— Ребята. — Оливии потребовалось все ее терпение, чтобы не заорать. — Я пошевелиться не могу. Решите уже как-нибудь эту проблему, которую сами создали.
