– Светка! – тут же воскликнула я и, возможно, бросилась бы её обнимать, если бы не заваленный леденцами и жвачками прилавок между нами. – Привет!
От угловатого подростка не осталось и следа, теперь на меня смотрела привлекательная девушка с длинной шеей, тонкими руками и округлыми формами там, где им положено быть округлыми. А ещё пропала дурацкая пушистая чёлка, и тёмные, почти чёрные волосы копной игривых кудряшек лежали на плече, открывая лоб с чёткими густыми бровями.
– Потрясающе выглядишь! – улыбнулась я. – Ты как? Как Володька?
– Нормально Володька. Что ты здесь делаешь? – жёстко отчеканила она, и дружелюбная улыбка с моего лица исчезла.
– Тётю… приехала повидать, – сбившись, ответила я.
– Тётю? А не Ильюшу ли?
Меня передёрнуло. Я всегда лояльно относилась к странным именам и их производным: со мной в классе училась простая русская девочка по имени Лондон. Но было два исключения. Первое – ну почему родители назвали брата Милош? Он даже ни разу не милый, вот вообще! Успокаивало лишь то, что я с упоением могла дразнить его Милкой или Лошиком и наблюдать, как он бесится. А второе – я до дрожи и кровавых мушек перед глазами не выносила, когда Илюшу называли Ильюшей. Сразу хотелось убивать.
Только чутьё подсказывало, что сейчас не время для споров о чужих именах: в тесном помещении магазина происходило что-то другое, неясное, собирающееся зловещей тёмной хмарью по углам.
– Покупать чё будешь? – Светка скрестила руки на груди, показывая, что не собирается вести со мной милые беседы, и добавила ехидно: – Или мы для тебя недостаточно «Азбука вкуса»?
– Буду, – смутилась я. Вообще-то, я зашла в магазин просто так, скоротать время, но от внезапного Светкиного ехидства растерялась, покрутила головой по сторонам, посмотрела на витрину с серой колбасой и попросила то, что действительно регулярно покупала в «Азбуке вкуса»: – Цельнозерновой хлеб и авокадо, пожалуйста.
Светка рассмеялась, громко и издевательски. А потом демонстративно положила на прилавок батон белого и длинный огурец в плёнке и с вызовом глянула на меня:
– Берёшь, аристократка ты наша?
– Я не…
И тут я поняла: Светка пыталась уколоть меня тем фактом, что у меня есть деньги. Но это же так глупо и нелогично, как если вдруг начать дразнить человека за две руки или цвет глаз: ну руки, ну глаза, ну деньги. Они просто есть. А самое странное – у неё вдруг и вправду получилось меня задеть, и мне внезапно стало стыдно и за свой привычный набор покупок, и за количество камер на айфоне, который я достала из кармана, чтобы заплатить.
– Принимаем только наличку, – цокнула языком Светка.
Я молча ощупала карманы шортов, заранее зная, что денег там нет, но потом вспомнила про случайную тайную заначку, сняла с телефона чехол и положила на прилавок вчетверо сложенную сотню.
– Хватит?
Светка подхватила купюру, убрала её в кассу и тут же с весёлым лязгом высыпала в блюдце для мелочи целую гору монет.
– Сдача. Пересчитывать будешь? Или для тебя это так, мусор?
– Полностью тебе доверяю, – проговорила я, распихивая монеты по карманам. – А знаешь, Свет, я удивлена, что ты здесь.
– А где я, по-твоему, должна быть?
– Ну… как минимум в Москве.
Язык чесался добавить «за кассой в “Азбуке вкуса”», но я сдержалась. Потому что имела в виду совсем другое. И на самом деле удивилась, встретив её здесь.
Светка мечтала стать актрисой. Хотела после школы поступать в театральный, наизусть цитировала диалоги из культовых фильмов, виртуозно падала в ненастоящие обмороки и на плохом английском репетировала речь, которую собиралась произносить на вручении «Оскара», обещая, так и быть, нас тоже поблагодарить – сразу после«год, мазер энд фазер». Никто точно не знал, имелся ли у Светки актёрский талант, но мечта сбежать из крошечного посёлка и выбиться в большие люди была такой громадной, что постепенно все поверили в её неминуемость. И я тоже. Я даже желала, чтобы эта мечта сбылась.
– Если в Москве все такие, как ты, я меньше всего хотела бы там оказаться.
– Какие такие?
– Гнилые! – выплюнула Светка. – Прикидывалась одной из нас, обычной, ну ладно, мазюкала там что-то, пускай! Но как накосячила, так сразу и выяснилось, что депутатская дочка! Папочка примчался, денежками ворованными ото всех откупился, и вот уже наша богатенькая Мирочка не при чём, её вообще в машине не было, она у нас на частном вертолёте домой улетела – и поминай как знали! Свалила – и всё, проблема решена, да? А что Илья в коме – так это неважно, это не барского ума дело! Я знаю, что не он был за рулём, я вас видела! И ты должна была за это ответить, но нет, олигархам закон не писан!
У меня закружилась голова.
– Уезжай, Мира, – зло прошипела Светка. – Тебе здесь не рады!
Я взяла хлеб и огурец вмиг онемевшими пальцами, вышла из магазина, сделала несколько шагов и поймала ртом порыв солёного ветра, от которого тут же засаднило в горле.
Мне не хватало сил злиться на Светку. Да и смысла не было.
Потому что шесть лет назад на ночной дороге я увидела перед машиной лося, и из-за иллюзорной надежды, что смогу его объехать, я вывернула руль, подставив под удар пассажира. Я отделалась парой царапин, лось погиб на месте, а Илью в бессознательном состоянии с многочисленными переломами, ушибами и порезами увезли в больницу, но мне так и не разрешили его увидеть.
У отца хватило денег, чтобы в кратчайшие сроки стереть моё имя из всех документов: меня не было в машине, не я звонила в скорую, не я, перемазанная кровью и покрытая взвесью осколков лобового стекла, встречала полицию. Но это я, я оставила мальчишку с соломенными волосами в маленькой больнице на берегу моря. Они сказали, что он не выживет. Сказали, что – если вдруг повезёт – он не сможет ходить. Только молилась о том, чтобы повезло, я уже в одиночестве, через сутки уехав из крошечного посёлка на краю земли навсегда. Я бросила его.
А теперь вернулась. Чтобы просить прощения за то, что простить невозможно.
Глава 5
На пляже мы с батоном пользовались успехом у чаек.
Стоило мне спуститься с деревянных ступеней между дюнами и усесться на песке, как рядом сразу же нарисовалось несколько желтоклювых птичек, нахально посматривающих на меня своими крохотными глазками, усиленно намекая, что весь хлеб в радиусе километра принадлежит им, отдавай. Я и отдала. Огурец тоже предложила, но они почему-то отказались, и мне пришлось протереть его подолом с вышивкой и куснуть самой – трава травой.
Телефон пискнул входящим сообщением: любимый братец великодушно уведомил, что взял погонять мою тачку, и в качестве доказательства прислал богомерзкое селфи в салоне «Мини Купера». Я так и знала, что оставлять машину у родителей было плохой идеей, и Милош не мог упустить шанса меня позлить, даже если для этого ему пришлось запихнуть свои брутальные – нет, конечно – телеса в девчачий автомобиль. Я запальчиво пожелала брату сгореть в аду, открыла соседний чат и медленно, нерешительно напечатала, что вернусь в Москву раньше, чем планировала. А затем посмотрела на море.
