А я это делала неоднократно – например, над центром Питера можно полетать за вполне адекватные деньги, это вовсе не развлечение для избранных, но ты же не об этом, Светочка. Ты же хочешь подчеркнуть мои несуществующие богатства, напомнить о моём побеге шестилетней давности, детали которого ты сама придумала, потому что ни черта не знаешь, как оно всё было на самом деле. Дура ты, Светка. И если до этой минуты я ещё была готова молчать и стойко выносить твои попытки меня задеть – исключительно из уважения к Илье, – то больше этого делать не буду.
Значит, война.
Я выпрямилась, медленно расправила плечи и сделала большой глоток пива, изо всех сил стараясь не морщиться.
– Да ты что? – очень талантливо изображая удивление, округлила глаза Светка. – Расскажешь подробности?
– Не расскажу. Но ты сама попробуй обязательно, Свет, вот прям от души рекомендую, не пожалеешь. Только наушники по время полёта не снимай – знаешь, шумно очень. И противно. Прям как сейчас.
Светка скривила лицо и хотела что-то сказать, но я её опередила:
– Ну что, продолжаем играть? Моя очередь, да? Я никогда не отрезала чёлку, чтобы быть похожей на другого человека.
– Ой, а я однажды отрезала, – захихикала девчонка слева от меня, прикладываясь к бутылке. – Под Ариану Гранде. Вообще не помогло!
– Очень интересно. Больше никто?
Я не отрывала взгляда от Светки, которая – актриса! – словно забыла свою следующую реплику и теперь смотрела на меня в ужасе, прекрасно понимая, что я имею в виду: она знала, что я знала.
– Ну, я отрезала, но просто так, не чтобы под кого-то закосить, – сказала сидящая на противоположном конце стола Лена; когда-то мы любили ходить на пляж вместе. – Намучилась потом укладывать, эта дура всё время торчала в разные стороны, как… О! Свет! У тебя же тоже была чёлка! Тем летом, когда мы дружили с…
Я бросила короткий взгляд на Лену, поймав этот сладостный момент осознания, и снова уставилась на Светку, которая раздувала ноздри так, что исходящая от неё враждебность буквально курилась на ней, обволакивая нас туманной дымкой. Молчание затягивалось, шёпот за столом усиливался, и Светка не выдержала, глотнула пива, а я усмехнулась и откинулась на спинку стула.
Я не собиралась требовать подробностей, заставлять её прилюдно озвучивать, на кого она хотела быть похожей, высмеивать и унижать. Признаться, всё происходящее вообще не доставляло мне удовольствия – ну, если только са-а-амую малость. И эта нелепая война скорее напоминала вялую битву на соломинках, которые могут слегка кольнуть, если постараться, но навредить друг другу по-настоящему у нас всё равно не получится. Глупые бабы – и уже завтра все об этом забудут, и Светка сможет спокойно…
– Я никогда не убивала лосей, – выпалила она.
Разговоры за столом смолкли, кто-то присвистнул, кто-то запустил новый виток торопливого шёпота, а у меня закружилась голова, будто Светка без предупреждения бросила свою соломинку, схватила ивовый прут и со всей силы ударила им меня по лицу, рассекая кожу, выбивая хрип, разгоняя сердце.
– Свет, – с укором окликнул её Илья.
– Что? – отозвалась она с нарочитой невинностью в голосе, а в глазах было столько ненависти, что стало страшно. – Это всего лишь игра! Ну как, кому-нибудь приходилось убивать лосей, а?
С какой-то глупой эфемерной надеждой я окинула присутствующих быстрым взглядом: что, никому? Да они у вас тут толпами ходят! Нет, не ходят, и я это отлично знала. Сейчас в местных лесах обитало всего четырнадцать лосей, а шесть лет назад было тринадцать, а потом стало двенадцать, потому что я одного убила. И не забыла. И самой себе не простила. Поэтому молча, смиренно и с разорванным в клочья сердцем потянулась к бутылке, но…
Но Илья оказался проворнее: он взял свою, сделал большой показательный глоток и со стуком поставил её на стол.
– Ты чего?! – тут же возмущённо воскликнула Светка, повернувшись к нему всем телом. – Зачем ты выпил?
– Потому что я убил лося, – спокойно ответил он.
– Нет. Нет! Это не ты, это она!Онабыла за рулём!
– Докажи, – всё так же спокойно отозвался Илья, дотла сжигая Светку заходящимся в глазах чёрным пламенем.
– Да все же знают! – противилась она. – Володь? Лен? Скажите!
– Меня там не было, – мотнул головой Володька.
– Вы чего? Почему вы её защищаете?! – взорвалась Светка и снова повернулась к Илье: – Почемутыеё защищаешь? После всего, что она тебе сделала?! После того, как она бросила тебя?!
Но Илья не ответил, а мне вдруг сильно, просто нестерпимо захотелось Светку ударить. Сделать ей больно. Показать, к чему приводят публичные игрища с чужими чувствами. Я знала, что мгновенно об этом пожалею, но сдержаться не могла: в конце концов, эту дурацкую войну она сама развязала.
– Свет, – привлекла к себе внимание я. – Это же всего лишь игра, да? Тогда мой ход: я никогда не жертвовала своей мечтой стать актрисой ради человека, для которого навсегда останусь лишь девочкой для секса. – И добавила тихо, но едко: – Причём сзади, чтобы лица твоего не видеть.
Сказала – нет, выплюнула – и тут же действительно пожалела, но было поздно: я кожей почувствовала, как за столом заискрило от нервного напряжения; увидела, как дико блеснули Светкины глаза и как… как бутылка с пивом от одного короткого, но стремительного движения полетела мне на колени, щедро орошая холодными брызгами.
Я вскочила с места, больно ударилась икрами о тяжеленный деревянный стул и попыталась стряхнуть липкую жидкость, которая ещё не успела пропитать ткань, а Светка уже фальшиво изображала досаду:
– Ой! Как неловко! Дорогое платье, говоришь? Салфеточку, может? Упс, кончились!
Я безмолвно на неё посмотрела – в душе желая ей немедленно провалиться сквозь землю прямиком в ад – и вышла из-за стола, торопливо двинулась в сторону здания кафе. Внутри никого не было, даже играющая на террасе музыка сквозь закрытую дверь почти не проникала, и я облегчённо выдохнула, хотя голова всё ещё кружилась, щёки горели, а руки слегка дрожали. Туалет оказался заперт, занят, и я нашла на барной стойке салфетки и вытерла ими грудь и ноги, промокнула безобразные пятна на платье, на мгновение приложила ледяные пальцы к лицу.
– А ты, значит, гордишься, что ничем не жертвовала? – хлопнув дверью, надрывно крикнула Светка и подошла ко мне.
Я устало вздохнула и крайне нецензурно попросила её оставить меня в покое, но эффекта это не возымело.
– Гордишься, что вовремя свинтила отсюда, бросив его подыхать? – продолжала казнить меня словами она. – Я, может быть, и не стала актрисой, зато осталась человеком, Мира! А ты… ты просто богатенькая мажорка! Ты не видела, чего ему стоило снова встать на ноги, ты просто сбежала! И ты ничего не знаешь, а он… он любит меня! Ты поняла?!
– Свет, уймись уже…
– Не смей затыкать мне рот! И знай – меня ты купить не сможешь! И Илью не сможешь! И он не нуждается ни в тебе, ни в твоих грязных деньгах!
