– Бросать расследование теперь уже поздно, – сказала она без особой убежденности. – Да и ручаться, что речь идет об убийстве, я не могу.
– Что это за дело? – спросил Пьетюр, и, как всегда, в его голосе прозвучала искренняя заинтересованность.
– В бухте на Ватнслейсюстрёнде обнаружили труп молодой женщины, – сказала Хюльда.
– Недавно?
– Чуть больше года назад.
Пьетюр нахмурился:
– Что-то не припомню.
– Особой шумихи не было. Женщина пыталась получить статус беженки.
– Статус беженки? Нет, это прошло мимо меня.
«И не только мимо тебя», – подумала Хюльда.
– Как она погибла? – спросил Пьетюр.
– Утонула, но были и телесные повреждения. Тот, кто расследовал дело, – не лучший из наших коллег – пришел к выводу, что она наложила на себя руки. А я в этом не уверена.
Не без гордости Хюльда рассказала Пьетюру о том, что ей удалось выяснить за день, но его реакция разочаровала ее.
– Ты уверена, что не раздуваешь из мухи слона?.. – спросил Пьетюр с долей смущения.
Такой откровенности Хюльда не ожидала, но сумела оценить ее:
– Нет, не уверена. Но и отступать я не хочу.
– Ну и прекрасно, – приободрил ее Пьетюр.
За кофе последовало красное вино. Вечер затянулся – Хюльда даже не ожидала, что Пьетюр проведет у нее столько времени, но была совсем не против. Несмотря на поздний час, за окном было обманчиво светло: дождевые облака наконец рассеялись, уступив место вечернему солнцу.
Хюльда, вообще-то, не планировала угощать своего гостя вином. Однако, допив кофе, Пьетюр спросил, не нальет ли она ему немного коньяка. Такового у Хюльды не оказалось, а вот парочка бутылок красного вина у нее где-то стояла.
– Отлично, это полезно для сердца, – сказал Пьетюр, и Хюльда не поставила слова врача под сомнение.
– Мне показалось странным, – проговорил Пьетюр, растягивая слова, – что у тебя нигде не висят семейные фотографии.
Хюльда совсем не ожидала подобного замечания, но и бровью не повела.
– Я никогда особенно не любила выставлять фотографии напоказ, – сказала она.
– Понимаю. Это у меня везде снимки моей покойной жены. Может, поэтому мне и потребовалось столько времени, чтобы свыкнуться с ее уходом. Я, наверно, просто застрял в прошлом. – Он вздохнул. Они с Хюльдой между тем уже откупорили вторую бутылку. – А твои родители? Братья или сестры? Их фотографий у тебя тоже нет?
– У меня нет братьев и сестер, – ответила Хюльда и немного помолчала, прежде чем продолжить. Пьетюр потягивал вино и не торопил ее. – Мы с мамой никогда не были особенно близки, – сказала Хюльда, словно оправдываясь за отсутствие в гостиной изображений своей матери, хотя и понимала, что совсем не обязана давать каких-либо объяснений.
– Она давно умерла?
– Пятнадцать лет назад. Не очень долгую жизнь прожила – ей было всего семьдесят, – сказала Хюльда и подумала о том, что день, когда и ей стукнет семьдесят, совсем не за горами. Всего каких-то пять лет. А кажется, еще так недавно ей исполнилось шестьдесят.
– Значит, тебя она родила еще довольно молодой, – быстро подсчитал в уме Пьетюр.
– Ей было двадцать… Хотя в те времена этот возраст уже вряд ли воспринимался как очень юный.
– А твой отец?
– Я его никогда не видела.
– Да что ты говоришь? Он умер до твоего рождения?
– Нет. Просто я с ним не была знакома – он иностранец. – Мыслями Хюльда унеслась в прошлое. – Я даже однажды ездила за границу в надежде отыскать его. Но это уже другая история…
Хюльда улыбнулась. Ей не очень нравились все эти вопросы, но она все-таки терпимо отнеслась к его интересу. Наверняка Пьетюр ожидал, что и она станет спрашивать о его семье и его прошлом, чтобы между ними установились более доверительные отношения. Однако пока Хюльде было достаточно и того, что она уже знала: Пьетюр потерял жену и теперь живет один в большом, даже слишком большом, доме. Но в первую очередь ей было важно, что он добрый и мягкий человек, честный и надежный.
– Ну да, – прервал молчание Пьетюр – он уже был слегка навеселе, – такие вот мы с тобой одинокие души. Кто-то принимает это решение позже, а кто-то раньше… Жить в одиночестве, я имею в виду. Но в нашем случае, думаю, в дело вмешалась судьба. – Он сделал небольшую паузу. – Мы вот с женой вполне осознанно решили не спешить с детьми. А потом уже было поздно. В последние годы мы часто обсуждали, не совершили ли мы ошибку. Не знаю, какие причины были у вас – я о бездетности, – да и не моего ума это дело, но полагаю, что каждый сам хозяин своей судьбы. А тебе как кажется?
Хюльда лишь покивала и взглянула на часы. Когда она перевела взор на бутылку с остатками вина, Пьетюр уловил намек – ему пора.
X
Что бы ни происходило, она аккуратно соблюдала график посещений – дважды в неделю, час в час она приходила увидеть свою дочь. Ее не могли остановить ни снежные заносы, ни штормовые ветра, ни болезни – заразить свою крошку она не могла благодаря разделявшей их стеклянной перегородке. Дважды у нее возникали проблемы на работе по причине этих посещений – работодатели не желали мириться с ее отсутствием, и на второй раз она подала заявление об увольнении. Дочь была ее основным приоритетом.
Девочке вот-вот должно было исполниться два года, и ее цветущий вид не внушал опасений – физически она была здоровой и даже крупноватой для своего возраста. А вот что беспокоило мать, так это отстраненность во взгляде ребенка.
В глубине души она сознавала, что прошло слишком много времени, и пользы от этих визитов нет, потому что за два года невидимая нить, связующая мать и дочь, надорвалась. Возможно, это случилось много раньше – в тот самый день, когда ей волей-неволей пришлось передать ребенка в чужие руки. Ее родители считали, что это к лучшему, – они стыдились того, что она родила девочку, не будучи замужем, поэтому поставили ее перед жестким выбором: либо она передает ребенка на удочерение – для нее это было абсолютно неприемлемо, либо «для начала» отправляет девочку в дом малютки.
Она жила в доме родителей, когда дочка появилась на свет, и средств для того, чтобы перебраться с новорожденной в другое жилье, у нее не было. Так что выбирать не приходилось – поскольку она и помыслить не могла о том, что у ее малышки появятся новые родители, решение было принято в пользу меньшего из двух зол.
Получив обязательное школьное образование, учиться дальше она не пошла. А теперь ей казалось, что время упущено. Родители никогда не способствовали тому, чтобы она приобрела какую-либо дополнительную квалификацию, все надежды в этом плане возлагались на ее младшего брата, который учился в колледже.
Она работала уже два года, откладывая деньги, и, хотя пока все еще жила у родителей, неминуемо близился тот день, когда она сможет наконец переехать в отдельную квартиру и вернуть дочь, осуществив свою самую заветную мечту.
