Потом он поинтересовался, есть ли у нее теплая куртка, лучше пуховик. Она ответила, что ничего такого у нее нет, и он пообещал, что даст ей свой. Еще он добавил, что ей нужно надеть теплое нижнее белье из шерсти, чтобы не замерзнуть не только в дороге, но и на ночевке. В пути будет холодно, но это ничто по сравнению с ночными морозами.
В тот момент ей вдруг захотелось плюнуть на все и никуда не ехать, но жажда приключений взяла верх. Она сказала, что у нее нет шерстяного белья, да он наверняка и сам знал об этом. Тогда он предложил дать ей взаймы денег, чтобы она могла его купить. Долг потом вернет.
IX
Неужели она приблизилась к разгадке? Возможно ли, что этот незнакомец заехал за Еленой за день до того, как обнаружили ее труп, и мог ли он быть ее клиентом? Хюльда так ясно представила себе эту сцену, будто сама при этом присутствовала. Она вполне могла предположить, каково было Елене: совсем одна в чужой стране и вынуждена заниматься проституцией. Может, это был ее первый клиент и она сказала «нет», когда дошло до дела. И это стоило ей жизни?
При этой мысли Хюльда заскрежетала зубами.
Нужно успокоиться. Ненависть разжигает костер в глазах, как говорил епископ Видалин. И ей ли об этом не знать?
Хюльда решила, что стоит позвонить Бьяртуру и порасспросить его, не упоминала ли Елена о каких-нибудь клиентах, не называла ли их имен или профессий. Оказалось, Бьяртур был бы и рад помочь, но, увы, ничего подобного Елена ему не рассказывала.
Следующим шагом была встреча с Ауки, хозяином оптового бизнеса, замешанным в организации секс-торговли. Хюльда раздобыла его адрес и поехала на запад Рейкьявика, где жил Ауки. Его старый одноэтажный особняк был окружен ухоженным садом. Почки на деревьях в саду набухли, но еще не распустились. Светило солнце, и на небе, как ни странно, почти не было облаков, но воздух был еще довольно прохладным. Вокруг ничем не приметного особняка в престижном районе царила атмосфера покоя. На подъездной аллее автомобилей не было, поэтому Хюльда решила, что хозяин отлучился. Однако она твердо намеревалась дождаться его – пока связанная с Ауки версия была самой перспективной, и Хюльда полагала, что лучше всего, не откладывая, застигнуть его врасплох и разговорить.
Она никуда не спешила, поэтому, припарковав машину так, чтобы хорошо видеть дом Ауки, стала ждать.
За долгие годы Хюльда настолько свыклась со своей «шкодой», что ожидание было ей совсем не в тягость. Однако прошло два часа, и от долгого сидения у нее затекли ноги. Хюльде нестерпимо хотелось выйти из машины и немного размяться. А может, ей постучаться в дверь наудачу? Вдруг Ауки вообще сегодня из дома не выходил?
Наконец ее терпение было вознаграждено, и на подъездную аллею въехал внедорожник. Из него вышел худощавый молодой человек с коротко постриженными волосами. Двигался он легко и энергично. Хюльда выждала пару минут после того, как он зашел в дом, а потом, подойдя к двери, постучала. Ей открыл он сам, все еще в уличной обуви и куртке.
Он явно был удивлен визитом и, неподвижно стоя в дверях, ждал, пока она к нему обратится.
– Ауки? – Хюльда изо всех сил старалась выглядеть спокойной и собранной.
Он кивнул и обаятельно улыбнулся.
– Я могу с вами перемолвиться парой слов?
– Смотря о чем. – Голос у него был мягкий, но решительный.
– Меня зовут Хюльда Херманнсдоуттир. Я из полиции. – Она сунула руку в карман, чтобы нащупать свое удостоверение.
– Из полиции… – повторил он задумчиво. – Ну что ж, входите. Что-то случилось?
Хюльду так и подмывало ответить утвердительно – перед ее мысленным взором предстала бухта, и там – безжизненное тело Елены.
– Да нет, мне просто нужно задать вам несколько вопросов, если позволите. – Она старалась быть предельно вежливой – не хватало еще, чтобы Ауки вызвал своего адвоката. Объяснить ее визит имеющимися на данный момент сведениями будет затруднительно, так что действовать нужно крайне осторожно. Для начала требуется прощупать почву и понять, что перед ней за личность.
Ауки предложил ей присесть в гостиной – наверняка одной из многих комнат в доме, который оказался гораздо просторнее внутри, чем выглядел снаружи. Современный интерьер был решен в духе минимализма. В цветовой гамме господствовали монохромные и стальные оттенки. Хюльда присела на холодный как лед, черный диван, а Ауки устроился напротив на скамеечке, составлявшей комплект с изящным креслом.
– Боюсь, не смогу уделить вам много времени, – первым делом сказал он, будто стремясь подчеркнуть, что беседовать он намерен исключительно на своих условиях.
– У меня тоже время ограниченно, – ответила Хюльда и не солгала: служить в полиции оставалось ей недолго. – Я бы хотела расспросить вас об одной молодой женщине из России… – Сделав паузу, она наблюдала за выражением лица Ауки, и ей показалось, что он понимает, о чем она.
На секунду он отвел взгляд, но потом снова посмотрел ей прямо в глаза:
– Из России?
– Она приехала сюда просить убежища, но, по всей видимости, оказалась жертвой секс-торговли, – выпалила Хюльда без обиняков.
Это была версия, которую она прорабатывала, так почему бы не выдать ее за истину?
– Мне очень жаль, но я понятия не имею, о ком вы говорите, Хюльда. – Он продолжал смотреть ей прямо в глаза. – Никакого понятия. Вы полагаете, я знаком с этой женщиной?
Знаком… Он говорит о ней в настоящем времени. Возможно, это признак того, что он ничего не знает о Елене и ее судьбе, а возможно, как раз наоборот – ему все прекрасно известно, и он лишь пытается сбить Хюльду с толку.
– Она погибла, – сказала Хюльда. – Ее звали Елена, и ее труп был обнаружен в бухте на Ватнслейсюстрёнде.
Лицо Ауки сохраняло прежнее выражение.
Однако он, по-видимому, не собирался указывать Хюльде на дверь – по крайней мере, сразу. Сдержанный, спокойный, внешне респектабельный: темно-синие джинсы, белая рубашка и черная кожаная куртка, на ногах сияющие полуботинки в тон куртке – весь вид Ауки вкупе с интерьером его жилья и автомобилем недвусмысленно свидетельствовал о материальном благополучии.
– Чем вы занимаетесь? – спросила Хюльда, окидывая помещение взглядом. – У вас великолепный дом.
– Благодарю. Это в основном заслуга моей жены. Нам нравится окружать себя красивыми вещами.
Хюльда улыбнулась. Когда она рассмотрела обстановку гостиной, первое прилагательное, которое пришло ей на ум, было вовсе не «красивый», а «бездушный».
Она молчала и ждала продолжения.
– Я занимаюсь оптовой торговлей, – сказал наконец Ауки.
Судя по его интонации, становилось ясно, что он гордится своим бизнесом, ну или, по крайней мере, делает вид, что гордится.
– Чем вы торгуете?
– А в чем вы нуждаетесь? – улыбнулся он еще шире, но потом добавил более серьезным тоном: – Вероятно, не следует об этом шутить с полицией. Я занимаюсь импортом самых разнообразных товаров: алкоголь, мебель, электроприборы – словом, все то, что можно продать и получить хорошую прибыль. Надеюсь, быть капиталистом – это пока не нарушение закона.
