А между тем, после судьбоносного утреннего разговора с Магнусом, Хюльда провела практически весь день вне стен полицейского участка. Возвращаясь домой, она размышляла о том, как быстро пролетело время – во всей этой круговерти Хюльда и думать забыла о жалости к самой себе. Вероятно, этому занятию она сможет предаться перед сном. Хотя вряд ли – она собиралась пораньше лечь спать. Ей хотелось хорошенько отдохнуть, чтобы наутро проснуться со свежей головой и принять решение о том, каким будет ее следующий шаг. Хватит ли у нее силы духа и энергии на то, чтобы с полной отдачей провести расследование дела Елены? Или будет лучше поднять белый флаг и спокойно дожидаться пенсии? Не пора ли и правда перестать бороться с ветряными мельницами и гоняться за призраками? Ведь ее карьера в полиции завершена, не так ли?
Как бы то ни было, ей предстояло довести до конца еще одно дело. С телефоном в руках Хюльда поудобнее устроилась в старом мамином кресле. Прежде чем набрать номер женщины, которую она расспрашивала днем ранее, Хюльда с минуту поразмышляла. Перед ее внутренним взором вновь предстал образ достойной сожаления санитарки из центра сестринского ухода. Она сбила на своей машине гнусного педофила, а теперь, терзаемая страхом и угрызениями совести, наверняка готовится провести ближайшие несколько лет за решеткой, вдали от своего сына. Она ведь во всем созналась. Хюльда не написала формального отчета об их беседе и к тому же солгала Магнусу, заявив, что расследование далеко от завершения. Прежде чем звонить, Хюльде предстояло ответить на вопрос, который перед ней поставила ее собственная совесть: следует ли ей и дальше придерживаться сказанной Магнусу неправды и тем самым попытаться уберечь мать с сыном от дальнейших страданий или написать в отчете все как есть и с большой долей вероятности обречь бедную женщину на тюремный срок за ее поступок?
Разве могут быть сомнения? Хюльда прекрасно понимала, каким будет ее выбор.
У женщины были зарегистрированный на ее имя мобильный и домашний телефон. По мобильному номеру никто не ответил, а вот трубку домашнего телефона после нескольких гудков сняли. Хюльда представилась:
– Я из полиции. Мы вчера с вами беседовали.
– Да… я помню. – Женщина тяжело вздохнула. Было очевидно, что слова даются ей с трудом.
– Я тут снова просматривала материалы дела, – солгала Хюльда, а потом, тщательно подбирая слова, продолжила: – Мне кажется, что достаточно весомых вещественных доказательств у нас нет.
– Как… простите… как вы сказали? – спросила женщина сдавленным от всхлипов голосом.
– Я не планирую предпринимать еще каких-либо действий, по крайней мере в плане того, что касается вас.
После небольшой паузы женщина на другом конце провода ответила:
– А как же… как же насчет того, что я вам рассказала?
– Не вижу смысла доводить это дело до суда и подвергать вас дальнейшим мытарствам.
Снова повисла тишина.
– То есть… то есть вы меня не арестуете? Я… прямо… вся извелась после нашего разговора. Думала, меня отправят…
– Да, я не буду вас арестовывать. Кроме того, я выхожу на пенсию, так что дело, скорее всего, на этом и закончится.
Ну вот, она впервые произнесла это слово вслух. Пенсия… До чего же странно оно звучит. В очередной раз Хюльда поразилась тому, насколько она не готова к этой вехе своей жизни, будь она хоть тысячу раз предсказуема и ожидаема.
– А… а что скажут ваши коллеги в полиции?
– Я не буду упоминать о вашем признании в отчете. Не волнуйтесь. Я, конечно, не могу предугадать, как пойдет дело дальше, но в нашем разговоре вы не делали никаких признаний. Так ведь?
– Ну да-да, конечно… спасибо.
Неожиданно для себя Хюльда добавила:
– Однако поймите меня правильно: вашей вины это не умаляет, хоть я и могу понять, что толкнуло вас на этот поступок. Вам придется с этим жить до конца ваших дней, но было бы еще хуже отправить вас в тюрьму и лишить общения с сыном.
– Спасибо, – повторила женщина, уже не сдерживая рыданий.
Потом она еще раз сквозь слезы поблагодарила Хюльду, и та повесила трубку.
Нередко Хюльда забывала поесть, когда была измотана работой. Однако на этот раз она решила не ложиться спать на голодный желудок. Ее ужин состоял из тостов с сыром, впрочем как и днем раньше. После того как скончался Йоун, она практически перестала готовить. Поначалу она еще как-то заставляла себя что-то делать, но со временем, по мере того как она привыкала жить одна, ее питание стало сводиться к приготовленным на скорую руку бутербродам по вечерам, а горячее она ела только в обеденный перерыв на работе.
За ужином Хюльда, по своему обыкновению, слушала последние известия по радио. Ее трапезу прервал телефонный звонок.
Она сразу же поняла, кто звонит, – номер был сохранен у нее в контактах. Она подумала было не отвечать, но по привычке и из чувства долга все-таки сняла трубку. Не представляясь, Александер сразу же перешел к делу – вежливость не относилась к его достоинствам, так что Хюльда не удивилась.
– Что вы, черт возьми, удумали? – прокричал он.
Хюльда представила себе его перекошенное от злости лицо с двойным подбородком и нависающими веками, превращавшими глаза в две узкие щелочки.
Стараясь не терять невозмутимости, Хюльда спросила:
– А в чем дело?
– Вам прекрасно известно, в чем дело! Эта русская, что утопилась в бухте, черт бы ее побрал!
– Вы не помните, как ее зовут?
Вопрос, видимо, застал его врасплох, потому что он даже на несколько мгновений замолчал, что было для него нетипично. Потом заговорил снова:
– А какая разница? То, что я хочу, так это…
– Ее звали Елена, – перебила Хюльда.
– Мне все равно! – Александер снова повысил голос. Он был явно не в себе от злости. – Зачем вы влезли в это дело, Хюльда? Разве вы еще не на пенсии?
Значит, все-таки слухи поползли.
– Нет, я не на пенсии, – сказала она, воздержавшись от подробных объяснений.
– Да? А я думал… – Было заметно, что он смущен. – В любом случае почему вы занимаетесь моим делом?
– Меня Магнус попросил. – Доля правды в этом была.
– Что же, он не доверяет мне? Я ведь провел расследование.
– Да, но блестящих результатов не достигли, – сказала Хюльда, не теряя спокойствия.
– Там не было ничего подозрительного. Эту девицу собирались выслать из страны, вот она и бросилась в море! – Александер чуть ли не визжал.
– Как раз наоборот – ее прошение вот-вот должны были одобрить.
В трубке повисла тишина. Потом послышался запинающийся от волнения голос Александера:
– Что? Вы вообще о чем?
– Дело далеко не закрыто, проще говоря. Вы, признаться, отвлекаете меня от ужина. Так что если у вас все…
