Книга Запертый, страница 22. Автор книги Дем Михайлов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Запертый»

Cтраница 22

— Забыла поддеть… — и ее лицо залило краснотой смущения.

— Закрутки ваши семейные — кашлянул я, пораженный тем, как быстро я из виновника так сказать торжества и переполоха, превратился в обычного наблюдателя — И сумку под них. А? Банки верну.

По-прежнему прикрывая грудь, Галатея, не сумев взглянуть на меня, коротко кивнула:

— Каких хочешь?

— А какие есть? — во мне, избитом, обколотом обезболом, вдруг проснулся звериный аппетит, что из бурчащего желудка пробился прямиком в оглушенный сотрясением мозг, взялся там за рычаги начал деловито интересоваться самым главным — Мясное что-нибудь есть?

— Кабачки сладкие банки три литровых, огурцы соленые резанные две банки и одна банка домашней тушенки. Крольчатина, само собой.

— Само собой — кивнул я.

— Есть банка куриного паштета. Лепешки.

— Беру.

— Что именно-то? Кабачки по три динеро за банку, но тару с возвратом. Огурцы по два. Тушенка — шесть. Паштет в ту же цену.

— Заберу все — уверенно произнес я, прикидывая, сколько у меня динеро с собой — За часть закруток деньги позднее отдам. Но если дойдешь со мной до квартиры — отдам долг сразу же. Нет — так занесу вечером или завтра. Честно занесу, Галли, ты меня знаешь.

— Ты честный парень, Амос — вздохнула девушка, успевшая забыть инцидент с тем, как я пялился на ее грудь — а я пялился, что бесспорно — Хорошо. Только осторожней там.

— Как будто кто-то не знает — рассмеялся я, но послушно кивнул — И обезбола добавь еще штук пять таблеток.

— Так все плохо?

— Вроде как да — кивнул я, прислушиваясь к нарастающей боли, что сосредоточилась почему-то в шее — И мутит опять.

— В больничку тебе надо!

— Не надо! — отрезал я, запуская руку в вонючую сумку и пытаясь добраться до кармана с деньгами — Я сам…

— Ох — совсем по-взрослому вздохнула Галатея и сокрушенно покачала головой — Дурной ты парень, Амос…

— Зато ты очень красивая — улыбнулся я ей и… изумленно замер, поняв, что я только что сделал вроде как неплохой комплимент и вроде как даже вовремя…

Даже крутым себя ощутил… если бы еще не стремительно подкатывающее желание согнуться в рвотном позыве…

Не сразу придя в себя от моих внезапных слов, Галатея не спешила показываться из-под прилавком, а когда наконец поднялась — опять пылающая от смущения и смотрящая куда угодно, но только не на меня, в ее напряженно руке покачивалась тяжелая продуктовая сумка. Прочная ткань, две ручки, выдерживает влегкую до сорока килограмм благодаря двойной прошивке и качеству материала, служит десятилетия. Все по сурверским канонам.

Выложив на прилавок все имевшиеся деньги, я взял сумку, улыбнулся краем чуть отмершего рта и поковылял на выход, чувствуя спиной взгляд девушки. Вот же я кретин, а…

Ладно. Привычно стыдиться собой буду позднее. А пока надо сосредоточиться на том, чтобы дойти до дома, войти и обязательно закрыть за собой дверь на замок…

Шаг, еще шаг… еще шаг, сурвер… еще шаг…

Кредо сурвера — выжить. Кредо сурвера — быть стойким! А я сурвер!


Что-то прилетело мне в плечо, когда я открывал дверь своей комнаты. Удар был сильным. Будто палкой врезали… падая внутрь дверного проема, я инстинктивно позаботился о самом главном — о драгоценных стеклянных банках с домашними закрутками. Обняв сумку, я рухнул боком, добив многострадальные ребра. Боли не почувствовал толком — работали обезболивающие. Может поэтому меня и не скрючило в болевой судороге. Первым делом обрадовался тому, что не услышал звона разбитого стекла — как глядеть в глаза Галатее? Банки редкость, тут одними деньгами не откупиться. Затем удивился тому, что рука не работает с той стороны, куда пришелся удар. И потом уже удивленно приподнял вспухшую харю и глянул в оставленный темный манеж. Второй свистящий удар пришелся в дверной косяк, внутрь комнаты влетел какой-то предмет с тупым звуком несколько раз отскочил от стен. На этот раз звон разбитого стекла я услышал… Третий предмет ударился о стену рядом с дверью и отскочил. Я продолжал пялиться с тупым удивлением в темноту, хотя в голове уже что-то злобно орало «ну же! Ну же, дебил! Ну же!». Запоздало среагировав, я неловко повернулся, толкнул ногой и дверь начала поворачиваться, поймав собой четвертый предмет, что с гулом отскочил. Пока дверь закрывалась, в сужающуюся щель я успел увидеть вышедших из темноты трех крайне приметных девушек. Шестицветик… долбанная женская группировка Шестцветик навестила меня…

— Ты затеял опасную игру, сурвер! — крикнула та, что была повыше и покоренастей — Ты нанес увечья моей любимой! Я вздрючу тебя, Амос! Я вздрючу тебя, гнида! Бойся!

Дверь захлопнулась.

— Вашу же мать — выдохнул я в сумрак комнаты — Нет ну вашу же мать! Я ведь просто хочу жить мирно! Ни перед кем не прогибаясь! Никого не боясь! Жить как честный правильный сурвер! Как нас и учили! Холи-сука-сурв! Да какого же черта?!

Выговорившись, но не испытав ни малейшего облегчения, я медленно приподнялся, встал и включил свет. Первое что увидел — катящийся по полу знаменитый резиновый мячик. Долбанный попрыгунчик, что способен порадовать детишек, но может и нехило так сотрясти чьи-нибудь мозги… Мне повезло, что мяч ударил в плечо — угоди он в и без того слишком много получивший черепной котелок…

Переведя взгляд чуть дальше, я глянул на стол и мое лицо перекривила настолько сильная гримаса бешенства, что вскрылись разом все заклеенные раны и по лицу потекла кровь.

— А-А-А-А-А! — заорал я, чувствуя, как что-то набухает в затылке — А-А-А-А-А-А-А-А! Су-у-у-у-ки-и-и!

На столе в крошеве битого стекла лежали сбитые с полки механические часы. Мамины. Те самые с эмблемой Россогора, механические, заключенный в кусок ненастоящего хрусталя.

— Убью — выдохнул я, сквозь резко сузившийся черный тоннель глядя на разбитые часы — Убью! Убью за это! Убью!

Ноги подкосились. Я сполз по стене и затих у двери, рядом с сумками. В одной сумке заблеванная одежда терпилы. А другая полна вкуснятины и воспоминаний о красивой девичей груди. Какую сумку ты выберешь, сурвер? Сделай свой выбор… сделай…

С этой мыслью я и отключился, уронив голову на начавшее ныть плечо.

* * *

Очнулся я там же. Вот прямо там же. И в той же неудобной позе. Из темного забытья меня вывела боль сразу нескольких видов. Я и подумать не мог, что однажды в моем теле сойдется боль жгучая и постоянная, боль с редкими острыми приступами ошеломляющей силы, тупое нытье в челюсти и колотье в ребрах, что-то ворочающееся и непонятное в руках, ногах и плечах. Прежде чем я сумел разлепить заплывшие глаза и начал что-то соображать, я услышал чьи-то жалобные стоны, глухое ворчание и редкое аханье, удивительно хорошо совпадающее с приходом очередного приступа злобной болевой вспышки. Не знаю сколько времени мне понадобилось чтобы понять — стонал и всхлипывал я сам.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация