— Да… — уже почти безразлично отозвался тот, поднимаясь по лестнице, чтобы сменить измотанного поднимающего — Твое право… да…
На этот раз от меня все разом отвернулись ненадолго. И тоже по понятной причине. Ведь терпилу можно использовать разными способами. В моем случае чаще всего я пролетал мимо хороших бонусов. За такую вод адскую работенку род Якобсов всегда платил щедро и не скупился на бонусы. И не всегда это была просто жратва. Старые, но целые и крепкие комбинезоны, обувь, поясные ремни, неубиваемые кожаные поясные сумки, дешевые, но крайне популярные электронные часы в непромокаемом пластиковом корпусе и с почти вечной батарейкой. И в таких вот проявлениях щедрости даже бригадир не мог постоянно выбирать первым. Тут все соблюдали святую очередность. Ага… все кроме меня. Как только доходила очередь выбирать мне, так бригадир, чуть смущенно покашливая, оповещал меня, что мол вон тому сурверу, твоему брату и коллеге, сейчас это право нужнее — у него родился сын, дочь, а может внучатая племянница обосралась чем-то зеленым и нужны дорогостоящие медицинские тесты… или просто у него депрессия, потому что развелся с женой или она ему изменила, а он ее любит и не в силах расстаться, ведь сурверская любовь навсегда… И чтобы ему стало легче — ты, Амос, уступил бы ему свое право? Уступишь? Вот спасибо. Но вторым ты быть, конечно, не можешь — ведь это право принадлежит кому-то другому, кто очень и очень ждал этого сладкого мига.
А я сука будто не ждал…
Но я всегда молча кивал. И почти всегда оказывался последним. А затем также молча сгребал со стола какую-нибудь хрень стоимостью в пять-шесть динеро, кою продавал максимум за трешку. Вот и вся награда за порой шестнадцатичасовую адскую смену…
— Р-раз! — приняв ведро, я передал его стоящему за мной Нурлану — Р-раз!
Темп ускорился, ведь позицию впереди занял еще не настолько умотанный парень. Ведро за ведро мы добывали из этой долбанной шахты, подавая их наверх, где они опрокидывались в огромный передвижной бак на колесах. Как только мы его заполним доверху, сидящие там наверху рыбаки укатят опорожнять тару, а мы получим минут пять отдыха. Но не больше — стоит пробыть без движения чуть дольше и усталое тело тут же воспротивится новой нагрузке.
— Р-раз…. Р-раз!
Ведро за ведром… движение за движением… отупелое тело двигается на автомате, сознание ушло или даже провалилось куда-то в сумрак, где и затихло. В голове ни единой мысли, лишь что-то вспыхивает и гаснет, вспыхивает и гаснет… А я продолжаю передавать ведра с грязью, затем отдыхать стоя, а иногда делая пару шагов вперед, чтобы сменить позицию и все это время в погруженной в сумрак голове что-то вспыхивает и гаснет, вспыхивает и гаснет…
* * *
Почти десять часов — вот сколько времени нам понадобилось на адскую работенку. Хорошо, что мы этого не знали, пока не освободили путепровод полностью. А когда нам сообщили сколько часов мы проработали, то на удивление уже не было ни сил, ни желания. Плевать…
Кое-как поднявшись, частично отмывшись прямо в одежде под дармовым теплым дождем из гусака, что торчал из кафельной стены рядом с главным огромным садком, я сполз по стене и замер под водным напором, тупо глядя, как грязные ручейки воды стекают в бывший бассейн. Вода тратилась щедро, но всем было плевать — техническая вода так и так уходила в рыбные садки, так что потерь никаких. Поэтому никто из пяти вечерних работяг нисколько не возражал. А еще они приготовили рыбные бутерброды и два больших термоса — с чаем и кофе. Металлические стулья с дырчатыми сиденьями выстроились в ряд — такие не страшно испачкать. Вот только за стол никто не спешил — выползшие из-под душа работяги вытянулись прямо на бортике бассейна и затихли бездвижно. Да… раньше я поступал точно также. Лежал так час, иногда два, а потом, еле-еле поднявшись, я ме-е-едленно плелся домой и там вырубался до следующего утра. Так было раньше. Сейчас же я заставил себя подняться и, держась рукой за стену, доковылял до стола, уселся, взял первый попавшийся бутерброд и целиком отправил в рот. Бутерброд вонял тухлятиной. Стол вонял тухлятиной. Я сам вонял тухлятиной. И даже кофе источал зловоние… обоняние будет поражено еще где-то сутки… Попробую прожевать такую вонючую еду. Но я прожевал, проглотил, запил кофе и взял следующий бутерброд, действуя как машина. Я сожру весь этот дармовый ужин… а потом можно и поспать…
Но остановился я после шестого бутерброда, литра теплой воды и третьего сладкого кофе. Меня будто кто по загривку похлопал и властно сказал — хватит. С трудом поднявшись, я сделал несколько шагов и упал на другую скамью, что стояла у стола побольше размером. Пластиковая старая чистая скатерть, графинчик со спиртным, ряды граненых старинных стаканчиков — небьющееся стекло. И главное по центру — аккуратно разложенные предметы бонусных наград. Все уложено и приоткрыто так, чтобы сразу видеть содержимое или понимать предназначение.
Серый комбинезон с черными плечами и воротником. Стопроцентно еще крепкий.
Вместительная сумка с большим клапаном и широким ремнем — обязательный аксессуар для любого, кто хочет стать этажным посыльным. Еще добавить надежные ролики или самокат — и вперед. Но самокаты уже великая редкость и их скупают более богатые уровни Хуракана.
Еще пара комбезов лежат друг на друге. Зеленый и серый. Скорей всего их состояние вполне годное для носки, но вид уже не тот — но два комбеза лучше, чем один, особенно если у чистильщика немаленькая семья.
И еще стопка. Тут комбез, рабочие штаны, пара футболок вроде бы… ого… новые высокие носки.
Детские сандалики — две пары.
Мужские ботинки. Неубиваемая модель Гроссакк. Ношенные, усиленные железными носками, с высокими голенищами.
Электронные часы — те дешевые.
Какая-то странноватая красная сумка, выглядящая сдутой грелкой.
Три банки рыбных консерв — разумеется в стеклянной таре.
Консервы из птичьего мяса. Шесть штук. Ого… соблазнительно.
Длинный нож в пластиковых черных ножнах. Может даже охотничий — я в ножах не разбираюсь, но на улицах всегда с придыханием обсуждали плюсы и минусы ножей охотничьих и боевых.
Набор для шитья и к нему отрез синей плотной ткани. Любая жена будет рада такому практичному подарку.
Еще еда… и еще… а вон пакет с рыбой копченой и соленой.
В целом больше тут и нет такого на что следует обратить внимание…
Оценив увиденное, я, преодолевая усталость и сонливость, потянулся вперед и сцапал сразу два предмета. Первый — часы в пластиковом защитном корпусе. Из этих тварей Шестицветиков часов у меня не осталось. Были и наручные недавно, но их отжал под предлогом «поносить чуток» дежурный охранник ломбарда ПостАп. Обещал занести через пару дней, но так и не занес… Так что часы я пока что забираю сразу.
А вот сумка… она меня заинтересовала своей странным видом. Плотная темно-красная… ткань? Нет, это резина. Причем толстая. В горловину вшита пластиковая молния, а накидывающийся сверху широкий клапан накрывал горловину и словно бы приклеивался к ней. Понадобилось усилие, чтобы открыть клапан снова. Повертев сумку, я нашел пару заклеенных дыр и чуть с запозданием понял, что скорей всего ее проткнули ножом насквозь — пара прорезов напротив друг друга. Внутри пахнет антисептиком.
