Подъем в семь-восемь утра — по состоянию и желанию спать, а в сне я себя не ограничивал. За пробуждением следовал легкий завтрак с обильным питьем. Ел я прямо в комнате, выскребая ложкой паштеты из банок и хрустя печеньем.
После этого я отправлялся на пробежку, благо идти было недалеко — вышел за дверь, и ты уже на беговой дорожке Манежа. Наматывая круг за кругом, я много думал — о том, что было прочитано вчера. Когда тело отказывалось бежать, я переходил на шаг, покупал пару бутылок воды с прилавка Канны, порой прихватывая там же пару бутеров с паштетом и делал еще несколько кругов, продолжая думать все о том же и машинально жуя на ходу. Всего я проводил на Манеже от четырех до пяти часов, хотя большую часть этого времени я шагал, а не бежал.
Еле бредя, я добирался до комнаты, не переступая порог, подхватывал с пола заранее собранную сумку, снова запирал дверь и отправлялся мыться в Чистую Душу. Подарок рода Якобс был разовым, что меня только радовало и я снова выбирал самую дешевую ванную комнатушку, где быстро стирался, а затем долго лежал в горячей воде, порой доплачивая еще за один раунд.
Дальше — прямиком домой, специально идя одним и тем же маршрутом. Одна и та же улочка-коридор каждый день в одно и то же время. По простой причине — на ней не было никого из Шестицветиков. Это явно было наше обоюдное желание не видеть друг друга. При этом часы им я не простил — они лежали в коробке на столе, постоянно попадая мне на глаза. Лишь раз в несколько дней я чуть отклонялся от маршрута, забегая в магазинчик, где умирающая мать Галатеи пополняла мои запасы паштета и несладкого печенья. Она уже ничего у меня не спрашивала. Как и я у нее…
В комнате я тут же растягивался на кровати и меня мгновенно выключало на два часа — до первого писка будильника сурвпада. Проснувшись, я растирал лицо спрыснутым водой влажным полотенцем, съедал бутерброд, запивая водой и наконец усаживался на собранное из старых тряпок и пары мешков самодельное кресло у стены. На этом кресле, не открывая взгляда от мерцающего экрана, я проводил не меньше семи часов. Ужинать ужинал, но продолжал читать — а только этим я и занимался все десять дней. Бегал и читал, бегал и читал…
Иногда кто-то стучал в мою дверь. Порой меня окликали на Манеже или на улице.
Я их слышал. Я их понимал. Но я не отвечал, продолжая бежать или шагать прочь. И где-то на пятый или шестой день меня перестали окликать. Примерно тогда у меня перестали болеть ноги — то ли выжег в них нервы, то ли мозг просто отключил идущие от них болевые сигналы. Вряд ли мышцы могли перестать болеть после столь нещадной их эксплуатации. Но я чувствовал себя сносно — и этого было достаточно.
Лицо поджило и больше не болело, зарос затылок и на восьмой день я снова сходил в парикмахерскую к старому Бишо. Он был единственным, с кем я поговорил за много дней и кому рассказал все что знаю, пока он меня стриг и брил. Денег он с меня не взял. И подарил мне три пучка зеленого лука, пучок укропа и несколько больших листиков щавеля. Исчезнувший за вечер царский подарок…
Да… я читал… читал взахлеб, наконец-то дорвавшись до всего того, что попросту никогда не было в печатной бумажной форме. В первую очередь меня интересовала история. Давясь вкуснейшей информацией, я жадно глотал и глотал, ликвидируя лакуны в своих знаниях и освежая забытое за годы.
Историю корпорации Россогор я смаковал строчка за строчкой, выискивая упоминания о ней в каждом источнике — я быстро научился грамотно пользоваться расширенным поиском.
Но я читал не только о Россогоре.
О нет…
Моя список был обширен.
История Хуракана — я прочел три книги из ста с чем-то и не собирался останавливаться на достигнутом. Примерно половина книг из этого списка были художественными и многие лишь любительского уровня, но я твердо намеревался прочесть их все.
Эпоха Заката — я прочел две книги и десяток статей из списка более чем в четыреста пунктов и продолжал читать.
Основы и тонкости сурверского выживания — пил из этого обширного источника потихоньку. Туда же входило все, что связано с выживанием на пораженной радиацией местности. Оттуда же я черпал сведения об охоте, фильтровании и очистке воды и всем прочим того же рода.
Сурверские профессии, востребованные и не очень — я хватал по вершкам, пытаясь понять какие из них самые перспективные и при этом доступные для такого олуха как я. Деньги у меня пока были, но они помаленьку исчезали, хотя я свел свои потребности к минимуму, заодно примеряя к ним свои скудные способности.
К сожалению, пока все подходящие мне по характеру и способностям профессии ограничивались тремя пунктами: чернорабочий (опять), работа курьером и внешняя разведка. Как интересно-то… либо говно черпать, либо в разведку идти… а в промежутке можно поработать в доставке сурв-пиццы.
Пилюлю разочарования чуть подсластили так называемые «Сурверские сказки», представляющие собой достаточно небольшие поучительные рассказы о различных жизненных коллизиях, что случались с сурверами. Я начал читать истории еще в раннем детстве, но общее их количество насчитывало сотни, ведь они продолжали создаваться по сию пору, регулярно выходя в наших газетах и журналах. Равно как и комиксы о памятных наших героях…
Помимо всего прочего я пытался хотя бы по полчаса грызть рыхлый песчаник науки, что оставлял неприятный вкус в мозгу. Я просто не видел необходимости в столь глубоком изучении точных наук. Я всегда был гуманитарием.
Но куда меня это привело?
Да никуда. Поэтому и продолжал упорно сгрызать научные статьи, хватая и запоминая вершки. Пока я не знал как это может мне пригодиться, но такое получасовое или часовое знакомство с точными науками позволяло чуть расширить мой кругозор и заодно давало мне отличный повод отдохнуть позднее за художественным чтивом.
В общем я оставался всем те же лоботрясом каким и был до памятной беседы с Роппом. Ведь до удара башкой о стену я так же проводил часы за чтением. Только торчал я не дома, а в библиотеке, где раз за разом перечитывал все доступные интересные книги, старательно игнорируя до тошнотворности слащавые восхвалительные оды руководству Хуракана, замаскированные под производственные романы.
Так что больших изменений во мне не случилось. Кроме одного — я вернулся к регулярному бегу и в каждой пробежке доводил себя до глупейшего изнеможения. Я каждый день уставал до такой степени, что по идее не мог бы бежать следующим утром. Но я поднимался, пил воду и выходил на пробежку… А затем возвращался и погружался в чтение. И так с каждым днем я все больше узнавал не только о вещах пространных и мутных, но и о вполне конкретных и ранее не встречавшихся. Так, например, в одной из статей я обнаружил прекрасный образчик карты Шестого уровня, тут же сохранив его в папку избранного, где уже хранилось несколько десятков фотографий — преимущественно там была так поражавшая меня в детстве техника прошлого. Летающие острова, многоколесные машины-монстры, утыканные пулеметные турелями, плавучие города, утопающие в миллионах огней прибрежные города, природные виды, где главной деталью было то самое голубое небо с плывущими по нему белоснежными облаками… Но были там пейзажи и помрачнее — заваленная человеческими костьми потрескавшаяся почва, руины городов, навсегда замершие остовы разбитой техники, рухнувшие и полыхающие летающие острова, багрово-черное небо с едва проглядывающим на нем тусклым шаром солнца…
