– Молодец, учишься на своих ошибках.
Не съязвить в ответ было непередаваемо сложно, но на этот раз я сдержалась. Потому что не надо ему знать, что я не на своих ошибках учусь, а упорно иду к поставленной цели.
Просто... Мы же все равно сбежим. Только для начала надо понять, куда мы скачем, а для этого надо слышать все, о чем они говорят.
То есть самой преимущественно молчать.
Глава 4. Добрачная ночь
Не останавливаясь на короткие привалы, мы скакали половину дня, пока не добрались до водопада. Сначала мы с Кирюшей услышали звук льющейся воды, а уже потом увидели красоту, что скрывалась за деревьями. Они расступались, словно заманивая, привлекая потрясающим видом.
Я даже примерно не могла оценить, насколько высоким был водопад. Мы рядом с ним смотрелись уж совсем незначительными. Заросший ярко-зелеными растениями великан начинался, казалось, у самого неба, а его мощные потоки уходили совсем недалеко – в озерцо, ограниченное крупными камнями с одной стороны и зеленым берегом с другой.
Распорядившись об обеде, кареглазый спрыгнул с коня и снял с него нас с Кирюшей.
– Так и будешь молчать? – спросил он неожиданно.
На перемены в его настроении у меня уже начинала вырабатываться аллергия, так что я решила идти этому типу наперекор, то есть молчать как партизан до последнего.
Только не оценила все коварство противника.
Усмехнувшись, мужчина кивнул на озерцо:
– Вам с сестрой стоит помыться.
– Так плохо пахнем? – съязвила я, таки не сдержавшись.
– И выглядите тоже не очень, – отметил этот смертник. – Если в порту вы появитесь в таком неприглядном виде, это вызовет вопросы, а я не хочу сражаться за вас в третий раз. Пойдемте.
Спорить я не стала. Во-первых, потому, что усердно тренировалась молчать, а во-вторых, потому, что наконец услышала то, что хотела. Мы направлялись в главный порт материка, в сторону Теплого моря, а значит, действовали согласно моему плану.
Теперь я знала, что раньше времени рыпаться не имеет смысла. Нас проводят прямо до берега, а вот там уже можно сбежать.
Проводив нас с Илоной к озерцу, кареглазый замер у берега, сложив руки на широкой груди.
– Вы так и будете стоять над душой? – поинтересовалась я, и не думая раздеваться.
– Мне нет дела до ваших прелестей, – отчеканил этот вуайерист-путешественник.
– А мне нет дела до вас, но моя сестра – леди, и ни один мужчина...
– О, вы невыносимы! – простонал он, оборвав мои только-только зарождающиеся нравоучения.
После чего повернулся ко мне спиной. Ну и к озеру, соответственно. И даже пару шагов вперед сделал.
– А вы невоспитанны. Вы даже не представились.
Всего на мгновение я опустила взгляд ниже его поясницы и тут же вернула в исходное положение, обругав себя последними словами!
– Рейтар.
– Рейтар – и все? – придирчиво уточнила я.
– Мойтесь, – приказали нам.
Илона тут же скинула верхний слой одежды. Снять платье я ей не позволила, потому как через кусты была отлично видна наша стоянка с суровыми воинами, что сидели у костра.
– А ваши имена?
Раздеваться только одной рукой было то еще издевательство, но я успешно справилась и с этим делом, попеременно придерживая дракона то с одной стороны, то с другой. В конце концов мы с Кирюшей вошли в озеро. Правда, всю его теплоту первой почувствовала я, а дракошка лишь тогда, когда я зашла поглубже.
Только окунувшись и как следует насладившись молчанием, я позволила себе ответ:
– Моя сестра Илона Гаргат, леди Гаргат. Земли нашего отца испокон веков принадлежали нашему роду, – проговорила я, блаженно жмурясь.
Вода была не просто теплой. Обычно такой воде дают сравнение с парным молоком, но я его никогда руками не трогала и даже в глаза не видела, чтобы иметь полное представление о его температуре.
– А ты? – никак не отставал кареглазый.
– Амелия.
– Амелия – и все?
Я промолчала. Тратить время на разговоры не хотелось, да и я была занята дракошкой. Попав в воду, этот чешуйчатый круглопузик все норовил выбраться из моих рук. Смеялся весело и задорно, бил по воде всеми лапками и хвостом и ехидно посматривал на меня. Мол, я тебя достаточно водой окатил или еще требуется?
Но я нашла способ временно угомонить его. Кирюше нравилось, когда я чесала его самую выдающуюся часть, в которой, как в черной дыре, пропадало все, что только можно было съесть.
– Амелия, помой меня, – окликнула меня сестра, которая даже и не думала наслаждаться представленной возможностью.
От берега далеко она не отходила, плавать не желала, а любоваться красивыми видами и подавно. Не будь у меня Кирюши, я бы уже ныряла в поисках сокровищ. Ну или просто плавала, потому что плавать очень даже любила.
Смерив Илону взглядом, полным негодования, я глянула ей за спину. Кареглазого нигде не наблюдалось, а из лагеря теперь нас видно не было.
– Мойся сама, ты уже взрослая, а я не служанка, – ответила я без злости.
В Королевстве Пылающих с ней навряд ли кто-то будет возиться, поэтому пора привыкать к самостоятельности во всей ее красе. Это в особняке у нее были служанки, а в другом королевстве ей навряд ли окажут полагающийся леди прием.
– Ты моя сестра и должна помогать мне, – возмутилась эта засранка.
– Я помогаю тебе. Я веду тебя к драконам, – усмехнулась я тому, как Кирюша пускал ноздрями пузыри.
Над водой торчали только его глаза. Или это он не ноздрями?
– Нас схватили! – повысила она голос, чем заслужила мой взгляд, полный неодобрения, и мигом сдулась.
– Это временно, – ответила я, погружаясь под воду с головой. – Мойся.
***
Рейтар
Рейтар наблюдал за своими пленницами издали. От чужого взгляда его надежно скрывали ветки деревьев и зеленые кусты, на которых росли маленькие розовые цветки.
Удивительно, но мужчина еще ни разу не видел своего племянника таким веселым с тех пор, как погибли его родители. Арскиль плескался в озере, весело барахтался и пытался нырнуть под воду с головой, но девушка, назвавшаяся Амелией, не давала ему это сделать.
Рейтар не понимал. Никак не мог взять в толк, почему племянник не слезает с ее рук. После того как старший брат Рейтара и его жена погибли, Арскиль не давался никому, никому не позволял к себе подходить, даже притрагиваться. Мальчишка не терпел, чтобы кто-то находился с ним в одном помещении, а после и вовсе обернулся, больше не возвращаясь к своей человеческой ипостаси.
