Иду, конечно. Только никак не рассчитываю, что приведет он меня в свою спальню. Почему-то подумала, что попросит одолжить одежду у кого-то из сестер. Он же, пока я осторожно изучаю его комнату, перебирает свои вещи.
Кубки, медали, книги, подвеска… Замираю, глядя на свисающую с полки цепочку.
Крыло… Мое крыло…
Перед мысленным взором яркой картинкой восстает наше общее прошлое: Артем с чарующей улыбкой дарит мне первый подарок – цепочку с подвеской в виде крыльев. Я тогда застеснялась и поставила условие, что приму его, только если мы разделим крылья и будем носить их вместе.
Касаюсь подвески кончиками пальцев и, не отрывая от нее взгляда, тихо спрашиваю:
– Можно я заберу? Пока ты не решил, что ее тоже надо уничтожить и выбросить…
Договорить не успеваю, как Чарушин возникает рядом.
– Нет, нельзя, – отрезает он.
Сдергивает у меня на глазах цепочку с крючка и прячет в карман широких спортивных штанов.
– Вообще-то, она моя, – выдыхаю, удивляясь собственной наглости. – Мой подарок. Я просто дала тебе часть. Временно. Так что…
Артем быстро проходится по губам языком и, закусывая их по итогу, прищуривает глаза. Я скоропалительно теряю смелость и перестаю соображать.
– «Так что»?.. – повторяет он как-то мрачно, подгоняя меня закончить свою мысль.
– Так что отдай, – выпаливаю достаточно уверенно. – Сейчас же!
Нервно сглатываю, когда губы Чарушина вдруг расплываются в ухмылке. Он отводит взгляд в сторону и прочищает горло.
– Ты меня поражаешь, Дикарка, – качает головой, будто и в самом деле не верит в то, что происходит. – Молодец. Хорошая попытка, – припечатывая этими словами, снова в глаза мне смотрит. Глубоко проникает. Настолько, что я начинаю задыхаться. – Но нет.
– Почему? – все, что могу выдохнуть.
– Потому.
– Это не ответ.
Чарушин, закусывая верхнюю губу, выпячивает нижнюю и важно кивает.
– Ты права. Но другого не будет.
– Артем…
– А ты свою часть носишь? – расставляет акценты с таким посылом, что лишь та часть, которая у меня – моя, а у него, стало быть, его. – Я ни разу не видел.
– Не ношу, но…
– Где она?
– Не скажу! – чувствую, что закипаю.
Почему я должна ему что-то рассказывать, если он молчит?!
– Дикарка…
– Меня зовут Лиза!
– Я в курсе! – выпаливает в тон мне.
Я судорожно тяну кислород и пытаюсь успокоиться. Но под напором его взгляда он внутри меня будто взрывается.
– Ладно… – шепчу так, будто все в порядке. Себя в этом убедить стремлюсь, потому как не хочу с Чарушиным ссориться.
Не сейчас. Не в этом доме. Не из-за подобной ерунды.
Вздрагиваю и абсолютно теряюсь, когда он вдруг шагает ближе. Задыхаюсь, когда прижимает к моему затылку ладонь. Едва не лишаюсь сознания, когда прижимается лбом и практически касается губами.
По венам мощным потоком разгоняется электричество. У меня срывается чувственный вздох. С трудом вспоминаю, что сейчас так делать не следует.
Я здесь не для этого… Я здесь не для этого…
– Я здесь не для этого… – не сразу соображаю, что произношу это вслух. Притискиваю ладони к груди Артема и, слегка отталкиваясь, резко уворачиваюсь на сторону. – Ты нашел одежду?
Посмотреть на него не решаюсь. Хватает того, что слышу, как тяжело и хрипло он дышит.
Пару секунд спустя, когда мне уже кажется, что от скопившегося вокруг нас напряжения комната взлетит на воздух, Чарушин швыряет на кровать какие-то вещи.
– Переодевайся и выходи на задний двор, – бросает с притушенной злостью, прежде чем покинуть собственную комнату.
Дверь хлопает. Я машинально оглядываюсь и, лишь убедившись, что осталась одна, стаскиваю сарафан. Большие спортивные брюки и столь же огромный свитер надеваю впопыхах. Подворачиваю штанины и рукава, затягиваю шнурок на поясе и практически бегом направляюсь на выход.
Унять волнение удается, только когда вновь встречаемся с Чарушиным взглядом.
«Он спокоен», – осознаю я.
Все прошло. Да, все прошло. Но… Я не могу понять: рада этому или нет.
– Говорил вечером с отцом? – спрашиваю тихо, когда Артем начинает набивать мяч.
– Говорил, – отзывается сухо. – Все нормально, – заверяет, бросая мне мяч. Только успеваю поймать, получаю знакомый инструктаж: – Вставай перед кольцом.
– Хорошо, – выдыхаю отрывисто.
И спешу занять позицию, которую он указал. Стискивая липкими ладонями мяч, замираю невидящим взглядом перед собой. Дыхание резко срывается, едва Чарушин становится сзади.
– Смотри на корзину, – обжигает мне висок приглушенным указанием.
Я подчиняюсь.
Точнее, пытаюсь, но корзина практически сразу расплывается.
Ладони Артема сжимают мои бедра и вроде как корректируют мое положение. Я неосознанно поворачиваю голову. Ловлю его дыхание и, привставая на носочки, трусь щекой о его губы.
Горячие пальцы с неожиданной силой впиваются в мою плоть и, надавливая, вынуждают опуститься обратно на всю стопу.
– На корзину, Дикарка, – хрипит Чарушин, в то время как мой рот покидает странный томный звук. – Смотри на корзину.
– Да… – бормочу запыханно и смущенно. – Просто вспомнила, как ты раньше меня тренировал… Извини…
– Твою мать…
– Что?
Ответ внушительно упирается мне в ягодицы. Цепенеем одновременно. И даже задерживаем дыхание.
Ох, и трудным будет это обучение… Невыносимым.
35
Я не могу ее потерять...
© Артем Чарушин
«Я здесь не для этого…»
Стучит в висках, пока набиваю между бросками мяч. Башню в прямом смысле штурмом берет. А я ведь и без того взорван, будто на химических стимуляторах. Бурлю уже аварийно. Вот-вот наружу прорвет.
Только внешне упорно строю равнодушие.
Поглядывая на Лизу, якобы сугубо по делу, читаю ее очевидное волнение. Блядь, вот оно меня и расшатывает. И не смотреть не могу, и игнорить не получается. Как маньяк, преследую каждый ее сорванный вздох и взбудораженный взгляд.
«Я здесь не для этого…»
Как бы ни так! Нет, умом она, конечно, так для себя и выдвигает. Но телом транслирует совсем другое. А я ведь принимаю. Лишний раз подойти опасаюсь – шарахает от нее током. И я моментально загораюсь.
