– Слышу, – смеется он. Обнимая, мягко целует и незамедлительно обещает: – Завтра поедем в детский торговый центр.
– Я коляску… Белую хочу, Тём!
– Хочешь – значит, будет.
– Ты… – выдыхаю взволнованно, подтягиваясь повыше и прижимаясь покрепче. – Любимый мой.
– А ты моя, Лиз… Моя любимая.
– Чарушины? – кричит Рина с пляжа. Поворачиваемся, чтобы увидеть, как она суматошно машет нам руками. – Эй, вы, трое! Все Чарушины, скорее сюда!
Прыскаем с Артемом смехом.
– Идем, – выдает он. – А то кобра не успокоится. Еще что-то выдумала.
– Ну, пойдем… Посмотрим.
58
…это та самая исключительная безусловная любовь,
которой меня научил Артем.
© Лиза Чарушина
– Вот это у вас движ… – тянет Чарушин растерянно. Моргает и со смехом уже увереннее выдает: – Вот это я понимаю, движ! Лучший движ в моей жизни! – хохочет, когда настойчивые пиночки сына меняют идеально-круглую форму моего обнаженного живота на нечто неправильное, но определенно прекрасное.
Слегка морщусь и сама смеюсь, когда малыш, вызывая очередные волны, совершает полный переворот. Вместе с Тёмой ловим его ладонями.
– Это потрясающе… – шепчу, когда на глазах наворачиваются слезы.
– Согласен. Не думал, что это реально настолько заметно будет.
– Я читала, что от темперамента ребенка зависит.
– В меня, что ли? Ты же такая хорошая… – отзывается задумчиво. Мне от его интонаций вдруг смешно становится. Хохочу, аж голову на спинку дивана откидываю. Чарушин этим, конечно же, пользуется. Тянется и выдает хрипом в шею. – Дай поцелую... М-м-м…
– Тёма… Тём… – ежась, тихонько повизгиваю. – Мне щекотно…
Лишь слегка смягчает напор. Шумно выдыхает и прикусывает мочку моего уха.
– Хочешь массаж? – этот вопрос вызывает дрожь. Слышу ведь, к чему ведет. – Спинки… А потом… Внутренний… Расслабить гладкую мускулатуру… Полезно и приятно…
– Чарушин… Боже, мне от тебя жарко… – снова смеюсь я.
– Кондиционер на минимуме, Лиз, – замечает он. – Единственный выход – снять с тебя остатки одежды.
– Да? – не могу перестать хихикать. – На мне и так ее мало…
Спортивный топ и шорты – постоянно так по дому хожу, если не ждем гостей. Мне комфортно, и Чарушину быстрый доступ к животу. Он же не может, чтобы не касаться, если рядом.
– Снимай уже… – тон сгущается. У меня новая волна мурашек разбегается. – Снимай, Лиза…
Как я могу ему отказать? Даже мысли такой не допускаю. Быстро избавляюсь от одежды и с огромным удовольствием отдаюсь любви.
Полгода от свадьбы прошло, а мне по-прежнему кажется, что каждый наш раз особенный. Каждый открывает какую-то новую грань близости. Каждый скрепляет наш союз.
Далеко не всё люди могут выразить словами. Порой эмоции такие сильные, что не поддаются никакому озвучиванию. Верю, что возможность любить физически нам дана, чтобы восполнять и доводить эти чувства до максимума.
– Все хорошо? – прилетает нежным шепотом вместе с первым толчком.
– Да… – отзываюсь так же тихо и прогибаю спину.– Люблю тебя… Люто, Чарушин…
Артем ласково перебирает губами мои позвонки и, сжимая ладонями ягодицы, совершает следующее поступательное движение.
– Люто, Чарушина… Люто…
Бесконечно можем повторять эти признания. Они как эхо дополняют действия. И в какой бы позиции мы не находились, наш полет – это та самая исключительная безусловная любовь, которой меня научил Артем.
После совместного душа спускаемся на первый этаж и принимаемся готовить ужин. Я бы и сама, конечно, справилась. Без мужа, вероятно, даже быстрее. Но, как и во все выходные дни, проводим с ним вместе каждую минуту. Наслаждаемся всем, что бы не делали. Много смеемся, подначиваем друг друга и часто целуемся. Последнее как-то на автомате уже получается. Между словами и бытовыми действиями. Просто на миг соприкасаемся губами и дальше продолжаем. В эти сладкие секунды в нашем мире такое счастье звенит, наполняемся им все.
– Мама Таня, – восклицаю радостно, едва уловив вибрации своего телефона и увидев ее фотографию на экране. Промокаю руки полотенцем и с улыбкой подхватываю аппарат. – Алло!
– Лизунь, здравствуй, милая, – доносится с того конца провода голос, от которого сразу тепло в груди становится, а через нос будто газировка выходит.
– Здравствуйте, мама.
– Вы как там? Нормально все? – и с ее стороны это не вежливое любопытство.
Она искренне заботится. Причем кажется, что обо мне и своем сыне одинаково сильно. Когда я в прошлом месяце ангину схватила, она, узнав про температуру, быстрее «скорой» примчалась. Артем как раз с отцом по работе в Киеве был, а я так испугалась, что одна бы не справилась.
– Да, все хорошо у нас. Готовим ужин. Все насквозь чесноком пропахло, но мы упорно доделываем все, что запланировали, – со смехом делюсь я.
Переглядываемся с Тёмой, он улыбкой своей сражает.
– А мы, собственно, заскочить в гости хотели. Едем с девчонками из Харькова. У тети Вали два дня гостили. Вы не против, если присоединимся за ужином? – легко, но ненавязчиво интересуется моя свекровь. – Соскучились по вам!
– Конечно, заезжайте, – приглашаю радушно. – Мы по вам тоже скучали. Как тетя Валя? Кашель прошел?
– Да. Вот этот чай, что ты передала в прошлый раз, помог.
– Ну, супер! Чудесные новости… Тём, загляни в духовку? – прерываюсь, заметив через стекло розоватую корочку. Чарушин перехватывает мой взгляд и тут же идет к духовому шкафу. – Извините, – бросаю спешно свекрови. – Мам, а сколько вам до нас?
– Папа говорит, минут пятнадцать осталось.
– Отлично, – выдыхаю и мысленно прикидываю, что еще можно успеть сделать. – Я тогда накрываю… В общем, ждем вас с нетерпением!
– Ну, тогда до встречи, – отражает мама Таня столь же радостно.
– Пусть Бог бережет вас в дороге, – вырывается у меня на автомате.
Благо моя новая настоящая родня спокойно относится к подобным вещам. Не считают меня, как некоторые более современные люди, странной.
– Спасибо, дочка.
Отключаю телефон, откладываю его на стойку, ловлю на себе взгляд мужа и машинально улыбаюсь.
– Как хорошо, что заедут, – вздыхаю прямо-таки счастливо.
Когда иду к шкафчику, чтобы достать салфетки, Чарушин перехватывает и, обнимая, нежно целует в висок. Поднимаю взгляд, и он свой задерживает.
– Что?
– Ничего, – тихо тянет он. – Просто нравится на тебя смотреть.
