Сонечка *Солнышко* Богданова: Да. Легла. Плачет.
После этого сообщения с такой дурью накрывает, что, несмотря на все свои манеры, не способен даже цивилизовано проститься. Отправляю какую-то хрень из смайлов и пиздую шатуном к машине.
Еще полчаса бесцельно сижу в салоне. Не рискую заводить и выезжать на дорогу. Может, на себя в этот момент и срать… Но, нормальных человечков жаль. Да и мама… Батя… Сестры… Помню, что не имею права сдохнуть.
Выскакиваю на трассу только после того, как уходит дрожь с конечностей. И даже тогда, несмотря на пустые дороги, дотошно все правила соблюдаю.
[1] Отсылка к песне гр. «Руки вверх».
39
Если не любила, тогда что это? Для тебя, что было?
© Артем Чарушин
Я не знал, что такое боль.
Только этой ночью вкушаю полновесно. Боль не физическую. Не какую-то надуманную, фантомную, идейную. Не самому себе внушенную. Не ту терпимую, которую, позиционируя себя сильным, можно продышать и забыть. Не мимолетную, как вспышка… Нет. Этой ночью я познаю настоящие душевные страдания, когда часть этой самой души в адских муках подыхает.
Не сплю. Это является бессмысленной и невыполнимой задачей.
«Меня сегодня засватали! Я дала клятву, что выйду за другого мужчину замуж! Ты знаешь, что это для меня и моей семьи значит?! Отступной нет, Артем! Нет!»
Отвергаю, конечно. Убеждаю себя, что заберу ее раньше, чем эта хрень случится. Но, кроме того, сидит в мозгах неоспоримый факт – Лиза на мой прямой вопрос о любви не ответила. Не сказала, что любит. Она никогда не говорила.
Я, безусловно, готов мир на куски порвать. Но, блядь, личная твердая позиция Богдановой заставляет сомневаться. А нужно ли ей тоже, что и мне? А стоит ли?
Злой бес жрет не только душу, но и мозг. Накапывая кислотой неопровержимое – она согласилась. Приняла решение родителей. Дала клятву выйти замуж. И все это через какую-то пару часов после того, как была со мной.
Может, ничего с ее стороны и нет? Может, я действительно просто тот самый дьявольский змей-искуситель? Может, она откликалась только потому, что давил на инстинкты?
Стоило бы понимать, куда лезу… Не пришлось бы сейчас умирать. От всех тех визуализаций, которые так щедро подкидывает мозг. И все же… Застываю, концентрируюсь, анализирую: «Если бы сейчас вернулся в прошлое, смог бы не преследовать ее?»
Нет.
Не смог бы, конечно.
Да и кто сказал, что это конец? Какая, нахуй, свадьба? Кто, блядь, создает семью в таком возрасте?
Выдыхаю чуть легче. И тут же, вспоминая все припарки Богдановых, захлебываюсь обратно. Понимаю, что все реально. И Соня, и сама Лиза на серьезных щах об этом действии докладывают! Для них это нормально.
Плющит смертельно только от одного допущения, что я больше не смогу к ней прикоснуться. Когда же представляю, что это будет делать кто-то другой – зависаю высоко над землей, не дыша, с одним крылом, которое то самое – из располовиненной пары и отказывается работать… Лечу вниз.
Никогда не думал, что чувство ревности может быть таким одуряющим, болезненным и разрывным. Никогда не думал, что способен его в полной мере испытывать – я же не псих и не зверь. Никогда не думал, что для запуска этой адской махины будет достаточно скупой непроверенной информации и собственного воображения.
Не псих и не зверь? Поржать бы, когда ярость размолачивает внутренности, стоит увидеть Лизу утром. Нет, причиной тому не она сама. А чувак, который полноправно шагает рядом. Меня аж перекашивает. Все приборы глючат. Заливает их немыслимым прибоем крови. Она везде – ядовитая и кипучая. И долбит, долбит – люто. Подкожными фонтанами. Удивительно, что не прорывается наружу.
Мгновение спустя все парализует током. Тогда уже от него ведет и шатает. Пульсация нарастает.
Павел Задорожный собственной, мать его, персоной. Довелось-таки встретиться и оценить лично. Какое все-таки непонятное рыжеволосое чмо. Соррян, блядь, мне сейчас абсолютно плевать на все, чему меня годами учила мама. В парах агрессивной злости подмечаю и странную, чрезвычайно формальную одежду, и возраст не первой свежести, и липкие манеры. Крысак вроде Дикарку и не трогает, но смотрит на нее, словно нездорово помешанный. Долбанутый маньячело.
Хоть я не исключаю предвзятости, сам наверняка не лучше рядом с ней выгляжу. Но, блядь… Она ведь моя. Моя! Естественно, что я сию секунду готов на этого Задорожного наброситься. Разорвать. На куски разбросать. Похуй на последствия, когда думаю, что он к ней прикоснется.
К счастью или к сожалению, рядом оказывается Тоха. Не успел зайти в корпус за остальными. Копался в своей тачке, пока я целенаправленно ждал Богданову.
– Ты чего, бля? – перекрывает путь, когда с очевидным намерением спрыгиваю с капота и рвусь в сторону троицы. Мельком замечаю, как Соня маячит «ручным крестом», мол, не подходи. – Куда с такой рожей? Только не махач. Только не здесь. Помнишь же, скоро турнир по киберу[1]? Хватит того, что в прошлом году из-за Любомировой просрали.
Фамилия Вари срабатывает, как предохранитель. Я вдруг вижу себя со стороны. Понимаю, что похлеще Бойки сейчас запрягаю. И готов ведь прямо здесь, без особых на то причин отбить этому чмырю рожу.
– Не из-за Любомировой, – бросаю грубо, как только удается восстановить дыхание. Хотя оно все еще выше и сиплее, чем положено. – А из-за собственной тупости.
– Пусть так, – фыркает Тоха. – У Бойки сперма кипела, мы по-братски поддерживали. А ты сейчас чего? – только после этого ведет взглядом за проходящей мимо нас троицей. Лиза голову не поднимает. Тротуар исследует. И вроде в своем обычном балахоне, но Тоха, этот блядский баран, вдруг выдает: – Это она! Сука, как я сразу не понял… Нихуя се!
Смотрит на меня, как на безумца. Да я, походу, так и выгляжу. Жаль, что похрен.
– Отвали, – все, что удается произвести.
– Блядь… Как тебя угораздило? – тянет Шатохин почти огорчено. В своей придурковатой манере, конечно. Потом что-то читает в моем лице и толкает почти на измене: – Твою мать… Нет, нет, нет… Не влюбляйся, дурак!
– Пошел ты, – шиплю, грубо пихая в сторону.
Решительно шагаю к центральному входу.
– Да не будь же ты идиотом! Бойку видел? Нахуя тебе такое счастье?! – орет Тоха мне в спину. Ответа, конечно же, не получает. Поэтому стонет весьма расстроено: – Сук-а-а…
Думал, дождаться второй пары, как договаривались. Но сейчас понимаю, что не вывезу и пяти минут. Отправляюсь на поиски Дикарки без подготовки и необходимой информационной подковки. Что собираюсь делать? Снова на эмоциях действовать? Блядь, это ведь не дело! Осознаю. И все же… Терпение урывается. Я забываю о том, что должен соблюдать осторожность. Не до этого. Нахожу аудиторию, в которой, согласно расписанию, находится их группа. Коротко стучу и, не дожидаясь ответа, вхожу.
