– На самом деле я тоже не предполагал, – тихо смеется Кир.
Я тоже смеюсь. Посыл понимаю, вот и радостно мне. Очень-очень. Счастливее нас на всей планете нет, мы просветили и не обнаружили.
Не отрывая головы от его плеча, изворачиваюсь, чтобы заглянуть мужу в глаза. Немного смущенно продолжаю:
– Мне кажется, мы растем. Каждый раз выше и выше. Чувствуешь?
– Конечно, чувствую, – незамедлительно подтверждает Бойка.
Взглядом добавляет. Столько там выдержанных временем, космически разросшихся чувств горит, что дух захватывает, и по коже бегут мурашки.
– Я тебя все, – твердо выдвигает он.
– И я тебя все, – отражаю я.
***
На похороны отца Кир идти не хотел. Я убедила, чтобы он сделал это для себя. Напомнила, как сильно мы меняемся, и как часто случается, что с течением времени жалеем о каких-то своих решениях.
– О том, что пойдешь, ты вряд ли пожалеешь. Ведь это ничего не меняет. А вот о том, что не пошел, вполне возможно. Не сегодня и не завтра. Кир, родной, сделай это, чтобы через десять лет быть спокойным.
И он согласился. Поехал один. Вернувшись, ничего не рассказывал. Ни слова. После опознания так же долго молчал, поэтому я не удивилась. Не напирала с расспросами. Сама что-то рассказывала. Обнимала чаще и всячески напоминала, что он не один.
Сложно сказать, что Бойка горевал. И все же, думаю, какие-то струны души гибель отца затронула.
Расследование велось недолго. Еще до похорон, сразу после экспертизы, дело было квалифицировано, как несчастный случай, и в установленном законом порядке закрыто. Наличие гильз на яхте так и осталось необоснованным. Но ни я, ни Кир биться за это и требовать возобновить расследование не собирались. Градский ясно дал понять, что для нас такое решение – лучший исход.
Хотелось как можно скорее забыть об этом кошмаре. Благо Нюта каждый день радовала. Мы с Киром так привыкли к ней, что в какой-то момент я поймала себя на мысли, что не смогу ее отдать маме. Нютик в самом деле росла золотым ребенком. Втроем мы выдерживали идеальный режим – кушали, спали, гуляли на свежем воздухе, купались. А с месяца уже улыбались, гулили, делали упражнения и играли. При этом малышка не мешала нам работать. Если Нюта капризничала и не хотела лежать у себя в кроватке, мы поочередно брали ее в слинг и продолжали работать. С ребенком наша жизнь не превратилась в хаос, наоборот, именно благодаря малышке появился порядок.
– Я уже не представляю, как без нее, – делилась я иногда с Киром.
Он в такие моменты успокаивал меня, казалось бы, простой не несущей никакой четкости фразой:
– Все будет нормально.
И я верила. Другого выхода не находила. Ведь мой Бойка никогда меня не подводил.
Когда мы гуляли с коляской по району нашего жилищного комплекса, не раз случалось, что другие жильцы давали понять, что считают нас родителями. Настоящей семьей. Мы никого не разубеждали, обычно лишь улыбались и шли дальше. Но сердце в моей груди в этот момент сходило с ума. И счастье его переполняло, и жгучая тоска. Оставалось убеждать себя, что мы всегда сможем навещать малышку. Она ведь никуда не исчезнет. Всего-навсего переедет в другой дом. Это неважно. При желании мы сможем видеться каждый день.
Маму выписали только в начале июня. Мы до последнего не говорили ей о гибели Рената Ильдаровича. Беспокоились о самочувствии. Предполагали, что у нее случится истерика. И очень удивились, когда увидели ее реакцию на это трагическое известие. Мама не заплакала и в принципе никак в лице не изменилась. Казалось, даже с облегчением вздохнула. Я тогда подумала, что это результат работы с психологом. Наконец-то она вышла из морока, в котором ее держал отчим, и поняла, насколько нездоровыми были их отношения.
Переборов себя, я со слезами на глазах начала собирать вещи. Попутно очень подробно, буквально поминутно, расписала установленный нами режим дня. Отдельно отметила и другие важные факты. Ушки, глазки и носик Нюта любит чистить только утром. Вечером любая из этих процедур ее нервирует и вызывает перевозбуждение. Но вечером можно стричь ногти. Если малышка долго кряхтит и порывается плакать, ее нужно выложить на животик. Лучше всего – себе на грудь. На руках ей нравится быть столбиком у плеча таким образом, чтобы видеть окружающий мир.
Кроме всего этого, записала название смеси и объем одной порции, марку подгузников и подходящий размер. Отметила запланированные визиты к педиатру и другим специалистам.
Весь день держалась, а вечером, когда Нюта уснула у Бойки на руках, расплакалась.
– Ладно без меня… У нее будет мама, – заголосила тогда Киру в спину. Обняла его крепко-крепко. Прижалась лицом к лопатке. – А как она без тебя? Уже ведь привыкла.
– Иди сюда, – выдохнул Бойка и потянул меня за руку. Обошла его, едва взглянула на Нюту и снова разрыдалась. – Ну, чего ты? – прижал осторожно спереди, так что малышка между нами оказалась. – Я тебе говорил, что все будет нормально? Говорил. Так и будет, родная. Верь мне. Никто ее не заберет. Веришь?
– То есть как? – растерялась я.
– Вот так, Варя. Ты с кем росла?
Вопрос и не вопрос вовсе. Он знает, а мне лишь напоминает. И… Сначала меня захватывает надежда и неконтролируемая радость. А потом так грустно и обидно становится. Не за себя. За Нюту.
– Мы же дадим ей все? – спросила, чтобы в очередной раз получить поддержку от Кира.
– Конечно.
Мама появилась у нас один раз. Приехала в гости. Полчасика, не выказывая каких-то особых эмоций, поиграла с малышкой. И стала рассказывать о своих планах на лето. У нее, оказывается, впереди Мальдивы, Италия и Кипр. А с сентября – Америка.
– Сейчас у меня полно сил, – с энтузиазмом рассказывала она. – Тебе же нетрудно с Нютой? Все равно дома сидишь.
Я не стала ей говорить, что все это время работаю, и что после того, как коллегия передала ректорство Курочкину, восстановилась в учебе и успешно закрыла все старые задолженности.
Это было своего рода точкой. Завершающей и вместе с тем отправной. После которой Бойка, не теряя времени, развернул ситуацию в нужную сторону.
– Раз Нюта остается с нами навсегда, – он точно был в этом уверен. Я даже опешила, а мама лишь покраснела. – Давайте сразу оформим все необходимые документы.
– Какие документы?
– Свидетельство о рождении на нас с Варей, родительские права и все, как положено.
– Вы готовы? – спросила мама, будто решение и правда только мы с Киром принимали.
Он дал ей исчерпывающий ответ:
– Ребенку нужны мама и папа, а не сестра и брат.
Все решилось очень быстро. В первый свой отпуск Валентина Николаевна Бойко улетала бессовестно свободной и безбожно богатой женщиной. А мы остались втроем, растить и развивать свою семью дальше.
