– Родная, – зову ее, отряхиваясь от воды. Нюта и Вера на кислотно-лимонном матрасе рядом – то и дело ногами брызги поднимают. – Киса, прыгай к нам!
– Я не хочу голову мочить.
– Шутишь? – не скрываю удивления. – Центурион, ты ли это? Давай, быстро! Я жду! Сейчас же!
– Ну, Бойка… – шипит киса, сверкая глазищами. – Держись! – выкрикивает, как боевой клич, прежде чем разбежаться и сигануть в бассейн.
Окатывает нас водой, конечно же. Девчонки визжать и хохочут. Я, отплевываясь, тоже ржу и вылавливаю Варю из воды прежде, чем она сама найдется.
– Держу, – выдаю, глядя глаза в глаза.
Целую. Напористо, долго и смачно.
– Папа любит маму, – звонко комментирует Нюта.
Мы отрываемся, смотрим друг на друга и тут же смеемся. Хотя взгляды силу напряжения меняют, выдают трескучий ток.
– Люблю, конечно. Люблю, – сиплю я, чувствуя, как грудь распирает то самое, хорошо знакомое перманентное ощущение счастья.
– И я тебя люблю, мой мистер Бойка!
– А нас? – спрашивает Нюта, будто не знает.
Всем нужно слышать, это я уяснил давно и плотно.
– И вас, солнце, – выдыхает с Варей в унисон. – Очень любим.
Вера бьет в ладоши и производит килобайты различных звуков. А Нютик хитро прищуривается.
– Выше неба, родители?
– Пф-ф… – фыркаю. – Еще дальше!
– До Неп… – как обычно, забывает название самой дальней планеты Солнечной системы.
– До Нептуна, доча.
– До него! – выдает Варя, как лозунг.
– Я счастливая, – сообщает Нюта.
И я вижу, как это обыкновенное заявление трогает мою кису до слез. Не отпуская меня, повисает одной рукой на шее, а второй подтягивает матрас с девочками. Они тут же соскакивают к нам. Только и успеваем ловить этих цыплят. Прижимая к себе, вчетвером замыкаем круг и, наконец, снова смеемся.
Потому как, да. Вместе счастливы. Абсолютно.
