Дрожащими руками еще раз умылась, влезла в домашнюю одежду и, зажав нос пальцами, поспешила вон из комнаты. В библиотеку! Срочно нужны книги! Увидев в коридоре Мари, попросила убрать со стола в моей комнате, проигнорировав удивленный взгляд. В библиотеке сразу заперлась – не хочу, чтобы отвлекали. Спустя два часа я окончательно оголодала и поняла, что поесть пока не удастся. Любые мысли о еде вызывали обильное слюноотделение вместе с сумасшедшей тошнотой. Да и информация, что удалось найти, облегчения не принесла. В книгах довольно доходчиво описано мое состояние. Состояние ведьмы, беременной от гемозависимого. Плохо контролируемая жажда крови, фонтанирующие эмоции, зашкаливающее либидо и еще много всего, что и привело меня к безумствам, глупостям и странностям. Теперь хотя бы знаю причину. Еще одна хорошая новость, что подобная реакция характерна для ведьм только в самом начале беременности, а потом она сменяется привычным токсикозом, перепадами настроения, странным пищевым поведением. Можно подумать, пить кровь тайком нормальное поведение. Ну что ж – будем считать, что с этим покончено. Теперь буду страдать от тошноты и маяться ерундой. И изводить Кэрра вовсе не сексуально. Интересно, он обрадуется? Стоит уточнить у кого-то, не навредили ли мы ребёнку на инициации… Столько мыслей сразу в голове – невероятно. Неужели это все же произошло? И почему я ни разу за эти дни не вспомнила о таблетках? Ох, какая легкомысленность.
Кэрридана решила не посвящать сразу. Хочу немного свыкнуться сама для начала. Понять, что чувствую. Может, романтический ужин организую. И, наверное, нужно сделать тест. Хотя бы его. Занялась этим на следующий же день. Предыдущий запомнился лишь тошнотой и книжными страницами. Рано легла спать, а когда проснулась, Кэрра уже не было. Поняла, что соскучилась, но решила не беспокоить на работе и заняться своими делами. Кое-как впихнула в себя три ложки творога, запила зеленым чаем и поехала в аптеку. Тест сделала в туалете ближайшего кафе. Ни к чему дома таким заниматься, кто-нибудь да пронюхает. Ждала дольше необходимого времени, так была растеряна и подавлена. Но взяв себя в руки, все же взглянула. Положительный. Выкинула все здесь же.
Вышла в зал, заказала чай и пресную лепешку. Рука сама потянулась к телефону – новость оказалась слишком огромной для меня одной. Но не стала, вечером скажу. Если соберусь с духом… Полдня гуляла, усиленно думала, но снова выходило, что нужно и дальше плыть по течению. А что еще делать? Почему-то вспомнились слова Люка. Да уж – беременной мне очень вероятно придется постоянно ждать и ревновать. Станет ли Кэрр проводить вечера с беременной капризной женой? Скорее, наймет кого-нибудь, приставит и продолжит развлекаться. И времени привязать его сильнее совсем нет – вряд ли в ближайшие месяцы будет до обольщения мужа.
Вечером разговора не вышло, хотя я и приготовилась к нему. Без романтического ужина. Только два стакана – один с кровью, второй с водой. После обеда начало невыносимо тошнить, и я почти не вставала. Кажется, умру, если увижу перед собой еду. Кэрридан появился немного позже, чем обычно. Лицо озабоченное, заострившееся. Глаза покрасневшие, будто не спал ночью или долго работал за ноутбуком. Не слишком радостный для того, кто обожаемую жену два дня не видел. Может на балу не только у меня кое-что произошло? Гемозависимый молча сел напротив. Залпом опрокинул в себя стакан.
– Эмма мертва, – проговорил тихо, вытирая рот пальцами.
Не сразу поняла услышанное. Как? Что случилось? Люк ведь искал ее. Неужели не успел? Или наоборот?
– Что произошло? – спросила заторможено.
17
Кэрридан арш Параваль
Бал для меня закончился экстренным донесением из поместья Дарем. Посыльный не смог найти отца, который, очевидно, опять зажигает с молоденькими красотками. Вскрыл конверт на месте, а там… Ночь Дэвина провела у ведьм, и это даже порадовало. Не знал, какими словами ей рассказать. Почему-то думал, что расстроится. И вот сказал. После двух дней нервотрепки и кучи хлопот. Но теперь все кончено – Эмма покоится в земле, но вряд ли с миром. Отец, вероятнее всего, уйдет в следующий загул, не выйдя из предыдущего. Если еще не знает – могла и мать сказать, ведь не без ее участия…
– Что произошло?
Дэвина смотрит на меня расширенными от ужаса глазами и мотает головой из стороны в сторону не в силах принять правду.
– Мама решила, что это удачная идея – позволить пожить в Дареме Карле и ее жениху. Помнишь, кто ее жених?
– Да, – ответила растерянно, явно не понимая к чему веду.
– По словам слуг, Эмма затеяла скандал, едва увидела бывшего любовника. Прошлась и по нему, и по семье в целом, и по Карле. По большому счету, это было самоубийство. Она вывела его из себя и он… Убил ее.
– Самоубийство? Вот как? – Дэвина поджала губы и, резко встав, отошла к окну.
– По нашим законам – да. Эмма не имела права даже обращаться к нему по собственной инициативе, а уж тем более скандалить.
– Когда похороны? – спросила устало.
– Уже все. Я все сделал сам. Отцу не говорил, его никто не может разыскать. Дэнни тоже не буду сообщать пока. Только тебе сказал. Хоронили в закрытом гробу. Не видел, что он с ней сделал, но по заключению медиков, это была оправданная мера.
– Ее могила в Дареме?
– Нет, здесь. Около фамильного склепа, как и полагается.
– Сожалею, что не была с тобой эти дни.
Увидел, что Дэвина вытирает слезы. Подошел, обнял за плечи.
– Ты не виновата, – прошептал. – Не знал, как сказать. Это я должен извиняться, что так долго отсутствовал.
– Я соскучилась, – накрыла мои пальцы своими и чуть сжала.
Поцеловал в висок, уткнулся носом в волосы, вдохнул до звездочек перед глазами.
– Я тоже очень соскучился.
Больше мы об этом не разговаривали. Легли спать. В обнимку с Дэвиной было спокойно и радостно. Благодарность за отсутствие расспросов, ненужных параллелей и скандала буквально разливалась во мне. Только вопросов "а что если бы я?" сейчас не хватало. И так не могу перестать думать, как скажу отцу. И Дэннидану надо сообщить. Пусть папа решает, как. Мама, конечно, уже знает. Уверен, Карла донесла. Как только сама отважилась выбраться из укрытия. Ей бы наверняка тоже досталось – по слухам дядя не в восторге от будущей жены. Тем более ответственность перед губернатором легла бы на отца и меня. А дядюшка всегда может снова отсидеться на материке. Дэвина очень скоро мерно задышала, пригревшись в моих руках. Погладил по растрепанным волосам. Думаю, ей тоже было что рассказать. Про дежурство на балу, ночевку у ведьм, последующие дни. В курсе, что она много гуляла, но почти ничего не ела. Это вся информация, которую удалось выудить из Мари. Кажется, девушка знает больше, но не до того сейчас. Разберемся позже. Из головы не идут воспоминания о похоронах. Странно, но очень символично, что я оказался на них в одиночестве. Всегда был один в этом болезненном клубке – мама, папа, Эмма. Потом еще и Дэнни добавился, и все запуталось окончательно. В итоге – отец где-то с очередной пассией-однодневкой, мама в оранжерее со своими обожаемыми розами, брат в интернате. Все, как и при жизни Эммы. Столько лет между ней и отцом ничего нет, но… Наложница – это навсегда. Как же рад, что Дэвина избавлена от подобной участи. Сам бы я при всем желании не смог ничего изменить.
