– Дэвина, ты хорошо помнишь договор, который подписала?
– Да, сэр. Я все помню.
– Мне кажется, с нашей стороны условия выполняются на все сто. А вот неприятных последствий, о которых ты была предупреждена, вроде бы пока не последовало.
– Все так, – примерно понимаю, куда он клонит, но не понимаю, зачем юлит, вместо того, чтобы обрушить на меня свое негодование.
– Буду откровенен с тобой, договор нужен был, чтобы привести Кэрра в чувства. Он из-за твоей строптивости такое творил тогда. Думал, что ничем не рискую. Думал, наскучишь ему быстро, и я отошлю тебя подальше. Но что я вижу сейчас? Твое поведение расстраивает моего сына. А это очень расстраивает меня. Если он снова сорвется и начнет чудить, то лично мне ты станешь вроде бы не нужна. Понимаешь, к чему я веду?
Не очень понимала, но сочла, что безопасней кивнуть.
– Так вот, Дэвина, еще раз для женщины, которая не считает выполнение подписанных контрактов обязательным – с этого момента ты выполняешь любое желание Кэрридана. Я подчеркиваю – любое. А если вдруг выясняется, что сделала что-то не так, то падаешь на колени и слезно клянешься, что не хотела и исправишься. Если не умеешь вести себя осмотрительно, учись извиняться, – он улыбнулся столь похабно, что даже будь я полной идиоткой, все равно поняла бы, о чем речь. – Подробностями поинтересуйся у Эммы. Она разъяснит.
– Я поняла, – ответила сухо; не зря же специальную литературу читаю.
Правда, при одной мысли о подобных извинениях тошнота подкатила к горлу, но договор не гарантировал мне исключительно классического секса, скорее наоборот.
– Надеюсь, мы поняли друг друга, и я больше не услышу жалоб на тебя от Кэрра и Эммы.
– А Эмма тоже на меня жалуется?
– Да, говорит, что ты полностью игнорируешь ее советы и усложняешь жизнь не только себе, но и ей.
– Мне жаль.
– Это хорошо. Можешь идти.
Из кабинета арш Параваля-старшего вышла со странным чувством безысходности, будто случилось что-то страшное и непоправимое. Не знаю, откуда взялись такие эмоции, ведь он даже ничего нового не сказал. Спустилась по главной лестнице, вышла из дома и пошла в сад. Цветами и декоративным кустарником лично занималась Юдифь арш Параваль, что сложно предположить глядя на эту холеную, рафинированную гемозависимую. Но я полюбила гулять по этим аллеям, подолгу сидеть в тенистой беседке и не могла не оценить ее талантов садовода. Не знаю, сколько я так просидела среди шелеста листвы и ароматов сотен цветов, уронив голову на руки и спрятав мокрое лицо в ладонях. Жизнь казалась ужасно несправедливой и чудовищно одинокой. Наверное, я могла бы жалеть себя до бесконечности, но услышала быстрые шаги по гравию и громкий голос Эммы. Вскоре и она сама показалась около беседки и всплеснула руками, увидев меня.
– Дэвина, собираться пора, а тебя нигде нет.
Поняв, что она одна пришла за мной, все же решила сказать то, что было на сердце со вчерашнего дня.
– Мне обещали. Обещали, что ты поможешь. Защитишь, всегда будешь на моей стороне.
– А я и помогла, – Эмма подошла почти вплотную к беседке и спокойно проговорила это, глядя мне прямо в глаза. – Помогла сохранить твою глупую, никчемную жизнь. Беременность – это не конец, а, возможно, лишь начало. Мужчины, они беременных не любят. Кэрр, скорее всего, почти сразу потеряет к тебе всякий интерес. Но родив ребенка по его желанию, ты уже никогда не повторишь моей судьбы. Будешь избранной, защищенной почти от всего, кроме воли самого хозяина. Разве это не здорово? Не то, чего бы ты хотела?
– Я не хочу, – проговорила хрипло, почти неслышно, понимая, как неуместны слова о моих желаниях.
– Какое-то время назад я еще верила, что ты сможешь справиться. И ведь все обстоятельства складываются благоприятно для тебя. Кэрри ласков, щедр и хочет ребенка. Но ты делаешь все, чтобы испортить себе жизнь. Боюсь, шансов выбраться из всего этого хотя бы живой у тебя все меньше. Я поэтому и пошла к Шастодану. Чтобы он напомнил тебе о договоре и о необходимости его соблюдения. Может, хоть так станешь умней и осмотрительней и протянешь чуть дольше. А насчет того, что тебе обещали – в первую очередь, ты нужна им живой и послушной. Опальная наложница, из которой хозяин выбивает послушание им без надобности. Подумай об этом. А сейчас пошли, пора.
Вытерла слезы и послушно поплелась за Эммой в дом. Быстрый душ, профессиональные макияж и укладка, уже знакомое платье и драгоценности из семейной сокровищницы. Из зеркала на меня смотрела потрясающе красивая, но очень взрослая и холодная женщина.
– Улыбайся, Дэвина, – подбодрила меня Эмма, расправляя складки на юбке. – Сегодня ты бесспорно будешь королевой вечера, как и в прошлый раз. Постарайся удержать это место за собой. Просто поверь, это гораздо лучше, чем перейти в статус общей собственности. Просто поверь.
– Ты ведь не была… – начала я и осеклась, откуда мне знать.
– Была. Совсем недолго. В семью обычной любовницей меня привел дядя Шастодана. И как быстро увлекся, так же быстро и бросил, сделав игрушкой всех своих родственников. Слушайся меня, и все будет хорошо.
Только потрясенно сглотнула на это. Если мне тяжело терпеть одного хозяина, то каково будет переходить из спальни в спальню? Пожалуй, стоит пересмотреть приоритеты и все же прислушаться к Эмме.
– Спасибо, что подсказываешь, – начать решила с попытки наладить отношения с ней самой; говорить это было тяжело, я еще не приняла ее слова, как истину; но кому будет хуже, если она решит, будто согласна следовать ее советам.
– Иди, – Эмма только сухо кивнула в ответ.
Кэрридан ждет около машины. Поняв, что он не зайдет за мной как обычно, расстроилась заранее. Права Эмма, и арш Параваль-страший прав – вывела я хозяина. Впору действительно задуматься о том, как буду просить прощения. Эти мысли и напугали меня, и показались неуместными перед поездкой в оперу. Поэтому прогнала их и лучезарно улыбнулась Кэрридану. Я куталась в короткую меховую накидку, поэтому он не мог видеть платье целиком, но все же удовлетворенно кивнул, увидев меня. А еще, кажется, слегка опешил от моей наигранной улыбки, видимо, ожидал, что буду и дальше упрямиться и проявлять характер.
– Ты потрясающе выглядишь, – сказал чуть слышно, лично открывая передо мной дверь автомобиля.
– Ты тоже,– вернула ему комплимент.
И мои слова полностью правдивы – белоснежная рубашка, черный костюм из ткани с небольшим блеском, обязательная для таких случаев бабочка. Кэрридан арш Параваль сегодня вечером просто неотразим. Волосы распущены и аккуратно уложены, запонки отражают свет традиционно фиолетовыми камнями. Вчерашняя пансионатовская девочка где-то глубоко внутри почти на грани обморока, что этот красавец – ее спутник на сегодняшний вечер. И та же самая девочка все еще немного смущается и боится, ведь за вечером неминуемо последует ночь. Почему-то уверена, что, несмотря на то, что Кэрридан явно все еще сердится, сегодня мне не отвертеться.
