Хотя и закон, и общество уже давно признали, что есть принципиальная разница между умышленным преступлением и реакцией на провокацию, границу между ними провести все-таки непросто. Возможно, этим и объясняется распространенное мнение, что агрессия по сути своей всегда одинакова и отличается только по силе: слабая или сильная. Чтобы отыскать различия между проактивной и реактивной агрессией, потребовались совместные усилия ученых из самых разных областей. В середине XX века поиском границы между проактивной и реактивной агрессией занимались специалисты по детскому развитию, криминологии, клинической психологии и поведению животных. К 1993 году, когда психолог Леонард Беркович подвел итоги всех этих исследований в книге “Агрессия. Причины, последствия и контроль”, двойственная природа агрессии наконец-то стала понятна27.
Беркович обозначил типы агрессии как “реактивная” и “инструментальная” и применял эти термины по отношению ко всем типам конфликтов, а не только убийств. Парные термины “реактивная” и “проактивная” впервые были использованы для обозначения типов агрессии в исследовании по детской психологии 1980 года. Реактивная агрессия – это сиюминутный ответ на непосредственную угрозу, включающий злость и/или страх. Ответ начинается с возбуждения симпатической нервной системы, которая запускает реакцию “бей или беги”: в кровь выделяется адреналин, сердце начинает биться быстрее, организм мобилизует запасы глюкозы, зрачки расширяются, во рту становится сухо, а второстепенные процессы вроде пищеварения замедляются. Проактивной агрессии, напротив, не предшествует реакция возбуждения, ведь никакой непосредственной угрозы, на которую надо реагировать, нет. Для проактивной агрессии характерно наличие тщательно продуманного плана и зачастую отсутствие эмоций во время совершения самого преступления28.
Разделение проактивной и реактивной агрессии важно в криминалистике. Оно позволяет понять, что лежит в основе самых разных типов поведения, от детской агрессии до убийств (включая убийства на сексуальной почве и массовые убийства), навязчивого преследования и домашнего насилия. По данным психолога Рида Мелоя, большинство случаев домашнего насилия легко классифицируются как подавляющие (проактивные) или импульсивные (реактивные). Подавляющие партнеры обычно более жестоки в целом, более склонны к доминированию и контролю и чаще применяют насилие, особенно когда супруги им возражают. Импульсивные личности, напротив, с большей вероятностью выйдут из себя, если партнер попытается избежать ссоры. Понимание этих различий помогает выделить факторы риска физической агрессии, выявить тех, кто склонен к повторному насилию, и назначить правильное лечение для управления агрессией29.
Таким образом, изучение биологических механизмов важно для понимания разницы между проактивной и реактивной агрессией. Исследования биологических основ агрессии в основном проводят на убийцах. В 1994 году нейрокриминолог Эдриан Рейн провел первое исследование мозговой активности осужденных убийц, чтобы понять, отличается ли она в зависимости от того, было убийство проактивным или реактивным. Рейна поразило, насколько разными оказались убийцы. Рэнди Крафт был компьютерным консультантом с IQ 129. Он насиловал и убивал молодых мужчин в течение 12 лет, вплоть до 1983 года, подмешивая им наркотики и избавляясь потом от тел. Он действовал настолько внимательно и осторожно, что успел убить, как считается, минимум шестьдесят четыре человека, прежде чем его случайно задержали за вождение в нетрезвом виде. Крафт соответствует “проактивному” типу убийцы. Антонио Бустаменте был мелким преступником. Он обладал импульсивным нравом, и когда во время очередного ограбления его застиг врасплох восьмидесятилетний старик, Бустаменте до смерти забил его кулаками. Действия Бустаменте были неорганизованными и неэффективными. Когда он попытался обналичить украденные чеки, на них оставалась кровь, и даже его одежда была в крови, когда его задерживали. Незапланированное убийство, которое совершил Бустаменте, было, безусловно, результатом вспышки реактивной агрессии30.
Поиски особенностей мозга, лежащих в основе различий между проактивными и реактивными убийствами, Рейн сосредоточил на префронтальной коре головного мозга. Кора головного мозга представляет собой тонкий, всего в три миллиметра толщиной, слой ткани на поверхности мозга, образующий множество складок и борозд. Она участвует в осуществлении высших когнитивных функций, таких как мышление и сознание. Часть коры, находящаяся в передней области мозга, называется префронтальной. Префронтальная кора отвечает, в частности, за контроль эмоций – или, иными словами, за подавление их спонтанного выражения. Реактивная агрессия возникает, когда префронтальной коре не удается подавить эмоции страха или злости. Отсюда возникает вопрос, которым и задался Рейн: будет ли у импульсивных (реактивных) убийц, обычно плохо контролирующих свои эмоции, понижена нейронная активность префронтальной коры по сравнению с другими людьми? Рейн предполагал, что да31.
Рейн проводил исследования в тюрьмах Калифорнии с помощью метода позитронно-эмиссионной томографии. Метод позволяет оценить скорость, с которой разные участки мозга поглощают глюкозу, что, в свою очередь, показывает, насколько эти участки мозга активны. Он просканировал мозг сорока мужчин, обвиняемых в убийствах (хотя некоторые из них за время исследования были признаны невиновными). Чтобы классифицировать обвиняемых как проактивных или реактивных агрессоров, два сотрудника Рейна изучали истории судимости заключенных, их психологические и психиатрические характеристики, записи бесед с адвокатами, газетные публикации и медицинские карты.
В одном отношении реактивные и проактивные убийства оказались неразличимыми. По сравнению с никогда не убивавшими людьми у всех обвиняемых в убийстве наблюдалась повышенная активность подкорковых структур мозга – в том числе лимбической системы, которая обрабатывает эмоциональные реакции. Это указывало на то, что все обвиняемые в убийстве склонны к особенно сильным эмоциям. В остальном, однако, мозг проактивных и реактивных убийц различался – как и предполагал Рейн. У реактивных убийц была менее активна префронтальная кора – ингибиторный участок мозга. Это наблюдение помогает понять, почему некоторые люди более склонны к импульсивным преступлениям: им труднее контролировать себя.
Рейн собирал свои данные спустя долгое время после того, как убийства были совершены. А значит, те различия в активности мозга, которые он обнаружил, нельзя было объяснить возбуждением от самого акта преступления. Эти различия отражали уровни мозговой активности, характерные для конкретных людей. Некоторые люди действительно оказались более эмоционально реактивными, чем другие.
Последующие исследования на людях с диагностированной психопатией расширили наше понимание того, как кора головного мозга контролирует эмоции. В отличие от импульсивности, которая в основном ассоциирована с реактивной агрессией, психопатия скорее связана с проактивной агрессией. Поэтому, изучая психопатов, можно лучше понять те черты, которые способствуют проявлению проактивной агрессии32.
Психопатия встречается по всему миру. Согласно стандартной шкале оценки, разработанной психологом Робертом Хейром, существует двадцать признаков психопатии. В их числе – поверхностное обаяние, привычка врать, склонность к промискуитету и низкая терпимость к скуке. Психопатов не волнует, что думают и чувствуют другие. Из этого они могут извлекать выгоду – по крайней мере в краткосрочной перспективе, – ведь, несмотря на высокомерие, честолюбие и готовность обманывать, уверенность в себе нередко делает их привлекательными. Психопаты менее склонны к эмпатии, чем обычные люди, и, как правило, реже испытывают чувство вины или сожаления. Из-за этой своей неспособности думать о других они более склонны к агрессии. Ведь психопаты, как правило, стремятся во что бы то ни стало получить желаемое. Одним словом, психопаты – это эгоистичные, равнодушные к окружающим люди со смещенными моральными ориентирами. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они часто становятся преступниками. Кроме того, большинство психопатов – мужчины33.
