На следующий день я присоединился к Селемани, и мы наблюдали за самцами вместе. Они больше не возвращались к мертвой самке, но, когда рассвело и самцы устроились поедать плоды на дереве, Селемани отвел меня к ее телу. Пробравшись под нависшим сплетением сухих лиан, мы увидели изувеченный труп. Он лежал на крутом склоне. Кустарник там был слишком густой, чтобы самка могла скатиться туда сама. Под ее левое плечо, вывернутое под неестественным углом, было подмято упругое молодое деревце. Было очевидно, что она умерла насильственной смертью. Ее левая рука, вытянутая вверх, крепко сжимала ствол кустарника – видимо, в последней попытке помешать нападавшим стащить ее вниз по склону. Тело было протянуто вдоль склона. Колотые раны на спине были, судя по всему, нанесены клыками шимпанзе. Объяснить все это можно было только одним способом: она стала жертвой жестокого нападения одного или нескольких шимпанзе. Ни одна другая версия не подходила: леопардов в этой местности не видели уже много лет, и труп ее был нетронут. Скорее всего, убийцами были Годи, Снифф и Чарли, потому что они знали, где находилось тело. Трудно было поверить, что они могли найти его случайно. Этот эпизод мы записали как “предполагаемое” убийство.
Через шесть месяцев способность шимпанзе убивать друг друга подтвердилась окончательно. На этот раз жертвой стал Годи. Он был членом сообщества Кахама. В январе 1974 года ему не посчастливилось в одиночку попасться шестерым самцам из соседнего сообщества Касекела. Подкравшись к Годи, самцы схватили его и в течение десяти минут избивали на глазах у молодого самца и бездетной самки из их сообщества. Годи удалось убежать, но он был в ужасном состоянии. Больше мы его не видели. Скорее всего, он погиб в течение одного-двух дней.
В последующие годы подобных наблюдений становилось все больше. Тем, кто изучал шимпанзе, эти случаи казались вполне закономерными. Они хорошо согласовывались с другими известными типами поведения, которые, казалось, специально предназначены для нападения на членов других групп. Так, самцы, выстраиваясь в длинные молчаливые процессии, регулярно патрулируют границы своих территорий. Самки и низкоранговые самцы заходят на пограничные территории не так часто, как крупные высокоранговые самцы. Находясь в пограничной зоне, участники патруля время от времени забираются на деревья без плодов и проводят там до двадцати минут, оглядывая соседние территории. Все это время самцы явно находятся на взводе и нервно дергаются от любого звука. Тем не менее иногда они пробираются на целый километр вглубь соседней территории. Стараясь не шуметь, они идут туда, где, по-видимому, ранее замечали одиноких шимпанзе. Но стоит им услышать шум, указывающий на то, что рядом может быть большая группа шимпанзе, как они бросаются назад на свою территорию.
Хотя эти наблюдения и подготовили наблюдателей к мысли, что столкновения между соседними группами шимпанзе должны быть жестокими, первые задокументированные убийства всех поразили. Ведь такое экстремальное поведение ранее не было известно ни для каких приматов, кроме человека. Однако эти нападения явно имеют адаптивную ценность. В среднем на одну жертву приходится восемь нападающих – понятно, почему нападающие так редко получают травмы. Несколько самцов могут удерживать жертву за руки и за ноги, мешая ей защищаться. Жертву могут убить на месте или всего за несколько минут настолько сильно покалечить, что жить ей все равно останется недолго.
Восемь самцов из сообщества Каниавара в Национальном парке Кибале в Уганде, которое я изучаю уже много лет, однажды убили пришлого самца. Это убийство показывает, к каким страшным последствиям может приводить такой сильный численный перевес22. Самцы из сообщества Каниавара обнаружили чужака на северной части своей территории поздним вечером. Вскоре после этого он уже лежал на спине, раскинув руки и ноги, и тело его с передней стороны было покрыто многочисленными ранами. Спинная сторона оставалась неповрежденной, не считая руки возле локтя, где нападавший, судя по всему, схватил кожу зубами и, рванув на себя, отодрал целый кусок. Грудная клетка жертвы была вырвана. Одно яичко лежало в нескольких метрах, другое было подмято под спину. Это был огромный самец в полном расцвете сил, и умер он, сражаясь за свою жизнь. Но ни на одном из нападавших не осталось и царапины. Видеосъемки подобных нападений, сделанные Дэвидом Уоттсом в Кибале и Биллом Валлауэром в Национальном парке Гомбе в Танзании, позволили зрителям увидеть, насколько жестокими, хаотичными и высокоэффективными могут быть эти убийства23.
Антропологи, незнакомые с человекообразными обезьянами, оказались не готовы к такому повороту событий. История с инфантицидом повторялась, и полевые данные снова встретили сильнейшее политическое сопротивление. Писатели, такие как Маргарет Пауэр, Роберт Сассмен и Брайан Фергюсон, утверждали, что убийства произошли в результате человеческого вмешательства, нарушившего первозданный уклад жизни шимпанзе, например в результате подкармливания животных (это делалось в двух исследованиях). Рубка леса, охота, болезни, передающиеся от человека болезни, – все это предлагали в качестве факторов, которые в теории могли нарушить равновесие в популяции и привести к появлению нового неадаптивного поведения. Скептики боялись, что, если убийства среди шимпанзе окажутся естественным поведением, это повлияет на отношение к убийствам среди людей. Неприятная, по мнению многих, мысль, что насилие и война появились в результате эволюции, получит поддержку. По-видимому, этим объясняется шквал обвинений в научной несостоятельности и политической предвзятости, который обрушился на меня и других ученых, писавших об убийствах среди шимпанзе и приводивших доказательства того, что они представляют собой адаптивное поведение24. Главный аргумент скептиков: убийства – это неестественная реакция мирных по своей природе животных на человеческое вмешательство в их жизнь.
Сегодня этот спор, как и спор по поводу инфантицида, уже разрешен. Коалиционные убийства взрослых особей происходят среди шимпанзе довольно редко, но это характерная черта их поведения, не зависящая от человеческого вмешательства. В 2014 году приматолог Майкл Уилсон проанализировал данные по восемнадцати самым подробно изученным сообществам шимпанзе. Результат не оставлял сомнений. Популяции шимпанзе сильно различались по частоте убийств: чаще убивали члены тех сообществ, в которых было больше взрослых самцов и которые принадлежали к популяциям с более высокой плотностью. Статистический анализ показал, что западный подвид шимпанзе, распространенный от Сенегала до Нигерии, менее агрессивен по сравнению с другими. Но в целом предрасположенность к жестоким коалиционным атакам характерна для всех шимпанзе, и различия в частоте убийств никак не коррелировали со степенью вмешательства человека25.
С точки зрения биологической адаптивности такие убийства объясняются довольно просто. Часто они происходят без всякого повода: самцы, судя по всему, отправляются на пограничную территорию просто потому, что у них есть на это время и силы. Нападающие почти ничем не рискуют, а убийство соперников приносит пользу всему сообществу. Джон Митани и Дэвид Уоттс с коллегами, изучавшие сообщество Нгого в Кибале, за десять лет зарегистрировали восемнадцать случаев, когда самцы убили или смертельно ранили членов соседних сообществ. Впоследствии сообщество Нгого расширило свою территорию за счет той части леса, где произошла большая часть убийств26. В Гомбе Энн Пьюси с коллегами показали, что увеличение размера территории, занятой сообществом, приводит к тому, что его члены лучше питаются, быстрее размножаются и дольше живут27. Беспроигрышный рецепт успеха: убить соседей, расширить свою территорию, получить больше пищи, завести больше детей – и одновременно жить спокойнее, ведь теперь осталось меньше соседей, которые могут на тебя напасть.
