– А, Наташа, да тут такое дело…
Я немного встрепенулся и задал ему вопрос:
– Какое такое дело?
– Я не хотел тебе так сразу говорить, но раз ты сам спросил, то придётся сказать… Ты точно себя нормально чувствуешь?
– Да, мне уже лучше.
– Ну тогда слушай, а нет, постой, ты точно готов?
– Да я готов.
К чему он клонит?
– Прости, чувак, но она бросила тебя вчера вечером.
– Что? Почему? Всё же было хорошо, её всё устраивало! А с ресторана, как я помню, довольный шёл провожать до дома, – недоумевая произнёс, – но что было потом, хоть убей не помню. Может ли это быть из-за посттравматического стресса от расставания?
– Я тебя расстрою, но его не могло быть. Потому что бросила она тебя уже тогда, когда ты был в обмороке.
– Но почему она это сделала?
– Не знаю, может, не выдержала видеть тебя с Наной и решила поставить точку.
– Нет, такого точно не может быть, она знала про меня и Нану и что между нами ничего не может быть.
– Но, а вчера вечером взяла и не выдержала, такое же могло произойти? На, сам посмотри, – он протягивает мне мой телефон: «Фил, прости, я так больше не могу, нам нужно расстаться».
– Ничего себе… но что такого вчера вечером могло произойти, что аж подвигло её сделать такой резкий шаг. Вдруг это из-за того, что сказала мне Нана?
– Возможно, – вытянул Женя, тем самым заставив меня задуматься ещё серьёзнее о том, что было вчерашним вечером.
– Но что такого мне могла сказать Нана? И откуда Наташа вообще узнала о сказанном ей? Ведь она была с тобой, а мы с Наташей были совершенно в другом месте.
Он глубоко вздыхает и произносит:
– Тут такое дело…
– Так, чего я ещё не знаю?
– Тише…
Сквозь зубы, еле слышно: «Я тих, как удав».
– Я не всегда был с Наной, когда вечер уже близился к ночи, я отвез Нану к тебе, чтобы она кое-что тебе сказала.
– Сказала что?
– Прости, это только моя вина, она здесь совсем не причем, это я её надоумил, не злись на неё, прошу.
Мой голос вновь срывается:
– Что ты просил её сказать?
Не успевает Женя ответить на мой вопрос, как внезапно возвращается…
– Ой, Нана, ты вернулась? – промолвил Женя.
А я лишь ошарашенно на неё посмотрел.
– Женя совсем ни при чём, это всё я.
– О чём это ты?
Сразу же после ответа испытываю тот же самый стук в сердце, когда бежал за ней, откуда я его помню? Мышечная память?
Эта боль…
Снова, почему?
– Фил! Фил! Что с тобой?! – кричит Нана.
– Принеси ему воды и что-нибудь успокоительного.
– Эй-эй, братик, с тобой всё хорошо? Не пугай нас во второй раз!
После принятых успокоительных таблеток сердцебиение потихонечку нормализуется, и боль куда-то пропала, а вместе с ушедшей болью кажется вспомнил, что было в тот вечер!
– Да! – прокричал на всю квартиру.
– Что да?
– Вспомнил-вспомнил!
– Что ты вспомнил?
– Вспомнил то, что появлялось у меня в голове, когда бежал за Наной вчерашним вечером.
– Что у тебя появилось?
– Голос и картинки…
– Какие, к чёрту, изображения, какой еще голос? – встревоженно произнёс Женек.
– «Будь с ней», «Не бросай её». И моменты, как я с какой-то девушкой…
– С какой?
– Да вот именно не знаю. Если б знал, сказал бы, наверное.
– Да… прости, зря давлю на тебя. Сейчас тебе нужен отдых.
Не успевает он спокойно договорить, как вдруг откуда ни возьмись прибегает Нана со словами:
– Тебе лучше? Таблетки помогли?
Смотрит на меня кошачьими глазами – в её взгляде проглядываются печаль и вина.
– Да, мне уже лучше, твои таблетки и бокал с водой просто волшебны! И это, прошу, не кори себя ни за что, хорошо?
– Если ты просишь, то хорошо.
– Нет, это не потому, что я прошу, а потому что ты сама себя должна простить!
– Хорошо, я попробую, – с дрожью в губах проговорила она.
– А что насчёт Наташи… я не знаю, что ты сказала и что она услышала, но, если ты считаешь нужным мне это не говорить, я пойму. Только знай одно, что я ничуть не жалею о том, что побежал за тобой, – случайно вырвалась эта фраза у меня, и на её лице засверкала улыбка.
Она облокотилась на меня. А наряду с этим Женя оставил нас вдвоём.
Когда она рядом, испытываю приятное чувство спокойствия, даже несмотря на эти приступы.
Пугают ли они меня? Возможно, но они часть меня, и мне остается только принять их.
Я не заметил, как отрубился вместе с ней, но после сна мне значительно лучше. Она ещё сладко спала и была совсем не укрытой, а только как маленький ребёночек была прижата ко мне и мило посапывала. Я не мог долго смотреть на то, как она, скорее всего, мёрзнет, и поэтому укрыл её одеялом. Рассматривая её загадочный образ, замечаю синяки под глазами. Бедняжка наверняка всю ночь со мной провозилась, а я, дурак, так непристойно себя повёл.
Как после всего того, что ей причинил, она так спокойно легла со мной рядом?
Замечаю на горизонте Женю.
– Смотрю, тебе уже лучше.
– Да, намного, хоть марафон беги.
– С марафоном ты это, придержи коней, а вот отметить её день рождения мы можем.
– У Наны сегодня день рождения?
– Ты что, совсем уже? Всё со своей Наташей забыл?
Хочу вставить свою лепту, но он этого сделать мне не даёт…
– Сегодня седьмой день её жизни, ровно семь дней назад мы подарили ей жизнь.
– Да… точно… как я мог забыть? Что теперь делать? – такого испанского стыда я не испытывал очень давно…
– Если ты продолжишь кричать, то ты ничего не сделаешь, кроме того, как разбудишь её.
– Блин, точно, нужно быть тише.
– Ничего страшного, ты, главное, больше так не кричи, чтобы не мешать её сну. А после того, как она выспится, можно пойти с ней в парк аттракционов. Считаю, она будет вне себя от счастья.
– Да, я с тобой солидарен, она совсем ещё ребёнок. Думаю, ей очень понравится!
– Ты ошибаешься, – внезапно произнёс Женя.
– Ошибаюсь? Что, прости?
– Ты не прав в том, что она ещё ребёнок.
