– Уже не дурно, – признал Якоб Вих. – Работали и в худших условиях. Ну-ка парень, расскажи нам про Карильд, как вы тут живите? Мирно, сыто?
– Пойдёт.
– Э-э. Скучный, какой.
– Не доставай его, Вагни. Парень при исполнении. Это вам, в рабочее время лясы точить!
– Ну, командир, не злобствуй. У нас всё время кхм… рабочее. То этих гоняем, то…
– Слушай, заткнись, а? Гоняет он! Это они нас… Зют! Что б их там черти овражные загрызли! – он сплюнул под ноги. И поднял взгляд на меня. – Парень?– Я глупо кивнул. – Всё слышал? Забудь.
– Забыл.
– И славно. Сегодня вечером, в шесть, ровно, кто опоздает, – он окинул взглядом своих подчиненных, – может не возвращаться! Отсюда отправляется маленькая экспедиция. Возможно, именно здесь нам, наконец, повезёт. Если ты готов послужить родине и короне, милости просим. За подробностями к Джерго.
– А я…
– Предупреждаю сразу – будет сложно, – весело откликнулся Джерго, шурша какой-то плотной папкой. Готов поклясться, что минуту назад этой папки у него не было.
– В чём конкретно заключается экспедиция, то есть её цель? Вы что-то ищете?
Надо бы разузнать побольше. Соглашаться я, конечно, не намерен, но думаю, полицмейстеру стоит знать, что тут происходит.
– Как тебе сказать? – странноватый Джерго хитренько улыбнулся. – Мы ищем не что-то, а кого-то. Все места давно определены и нанесены на карты, а вот люди… Было бы очень и очень славно, окажись тут тот, кто нам нужен. В общем, господин Озёрный, я не берусь утверждать, что вы и есть тот самый, вероятность крайне мала, но такой силач может нам пригодится. Стреляете хорошо?
– Более чем, – что-то я всё равно ничего не понял.
– Это хорошо, очень хорошо. К тому же, Царь нынче не скупиться. А коли выгорит! Эх, Килвин! Я-то знаю, как попросить.
– Царь? – час от часу не легче. – Скажите, – а что если…? – могу ли я надеяться на вашу помощь и помощь Брумвальда в одном личном вопросе.
Джерго замер.
– Так вы согласны?
– Да, – сказал я быстрее, чем понял.
– Что за вопрос?
– Личный.
– Это ясно, какой именно? Учтите, ничего такого…, хотя и такое тоже. Вы же знаете, Брумвальд всемогущ.
– Да-да, – выражался бы ты парень ясней! – Дело касается моего брата. Всеведущего Галвина. Совет нашего города беспочвенно обвинил его в ереси. Мой брат ученый, а не чернокнижник, он просто связался не с теми людьми. В начале зимы состоится слушанье, и я боюсь, – каждое слово давалось мне, что пытка, калёным железом по хребту. Ненавижу. Всегда ненавидел просить помощи. Но я боюсь, как мальчишка струшусь неизвестности, обречённости. Да я боюсь, – что его исход давно решён.
– Всеведущий! – заулыбался Джерго, будто и не слушал! – Какие у вас интересные титулы. Ха. Ну что ж, я подумаю. До вечера, господин Килвин.
– До встречи.
Я поклонился. Он помахал мне рукой в крепкой серо-зелёной перчатке.
***
Я слышал об этом от друзей, от людей, что был вправе звать таковыми, я читал и практически верил. Этот мир – улыбчивая обманка, бесконечно лукавый, сердитый сноб. Таким он видится мне утром, когда над городом только-только рассеивается тяжёлая ночная синь. Когда тяну занавески, раздвигаю тряпки в стороны, когда, лишь отчасти живой, собираю пятками карандаши и крошки, когда ещё не думаю, когда уже не сплю. Тот странный человек Марвин Морской коллекционирует кошмары! в блокноты их записывает и ленточкой перевязывает. Я слышал об этом от друзей, от людей, что были по ту сторону. Ружьё иль арбалет, и будь, что будет. По стране всё чаще стали объявляться ребята из гвардии. Сначала просто приезжали в город, толкались там пару дней и пропадали, потом стали набирать местных. Зачем? Вот и узнаем. Вот и выясним.
Под вечер нас собрали в часовне у вокзала. Семь человек, включая столичного: ни одного знакомого, все какие-то сирые и дрожащие.
Баржа причалила. Одинокая и огромная, она казалась совсем неуместной в тихой болотистой заводи. Лодок у них не было, потонули на прошлой неделе. К берегу пробирались в брод по мелководью. Холодная осеняя вода противно чавкала, затекала в ботинки. За мной шёл пацан в бархатных рейтузах, он так дрожал и скулил, что пришлось схватить его под локоть и тащить до земли силой. Река, нынче спокойная, лениво серебрилась в свете тонкого растущего серпика. Какой-то крупный мужичок гордо вышагивал впереди всех, он был единственный, кому хватило ума взять с собой резиновые сапоги. Предупреждать как бы надо. Наконец, чихая и чертыхаясь, мы выбрались из тонкого ила и встали кривой шеренгой у камыша: пацан в рейтузах, столичный латник, пара долговязых арбалетчиков, видимо, из чёрной стражи, крепыш с сапогами, бородатый лесник, пропахший костром, самогонкой и лошадьми так, что походить к нему ближе, чем на два метра, мало кому хотелось, и я. Столичный прыгал на бережку, то ли почву проверял, то ли знаки подавал, то ли просто размяться решил. Остальные стояли смирно и тихо. Первым подал голос пацан в рейтузах, как он мне после признался, студент горной академии.
– З-зачем мы здесь? Г-господин…
Договорить не смог, расчихался и смолк. Лесник тоже чихнул, оттёр нос рукавом, а после грязно сплюнул. Мне захотелось курить, но можно ли? Хрен этого латника знает.
Столичный фыркнул, потер руки, подошёл к пацану, хлопнул в ладоши. Пацан взвыл, подпрыгнул. От его туфель поднимался сероватый дымок.
– Затем, что так угодно короне. Кому ещё мокро?
Никто не признался. Лесник отошел в сторону, расшнуровал тяжелые ботинки, отряхнул, снял носки, выжал и вывернул, надел обратно.
Нас связали, как связываются скалолазы: одной верёвкой завидной толщины. Я оказался вторым, между латником и студентом. Дальше шли арбалетчики, дядька в сапогах и лесник, у лесника кроме всего прочего имелось хорошее ружьё. Поэтому его и поставили замыкающим. Столичный, не без сожаления, протянул студенту кортик, тот принял, затолкал кинжал за пояс, не поранился бы.
– Там, куда мы идем, будет туман. Не разбредаться. Если что-то слышите, говорите мне, потом стреляйте. Команды выполнять беспрекословно, бежать не пытайтесь. Порвете верёвку – сдохните. Всем ясно?
– Яснее некуда, – сплюнул лесник.
– И славно.
Обещанный туман, был похож на какой-то белёсый кисель, на огромную снежную кучу, в которой мы завязли с головой. Иди-бреди, а куда? Да бог его знает.
– Зачем мы здесь? – студент дрожал и спотыкался, и от того верёвка дёргалась и тёрла. – Вы же знаете? Скажите ради бога!
Столичный не то хохотнул, не то чихнул – всё выходило у него как-то странно, скособочено.
– Им нужен человек, способный через этот туман пройти и других за собой провести.
Им! Заметьте, им. Чёрт побери, во что я впутался! Он сам ни хрена знает, а нас в болотину ведёт.
