– Не знаю, кто он, – говорила о моём отце. – Лена не рассказывала, а я в душу не лезла. Какая-то трагическая и не совсем понятная история. Мне всё время кажется, что не болезнь её убила, а тоска. Предательство, наверное. Любила она его. Тебя родила. Значит так было нужно. Кто я, чтобы судить, если ничего не знаю? И ты не сердись – не нужно. Это плохие чувства – обида, ненависть. Разрушают, понимаешь?
Я не совсем понимала тогда. Мой мир был простым и понятным. Есть я. Есть баба Поля. Нет дедушки, нет мамы. Никогда не было отца.
Мы жили скромно, бедно даже, но мне всего хватало. Бабулина любовь компенсировала недостаток материальных благ.
Всё изменилось резко и в одночасье. Он появился в нашей жизни внезапно – весёлый, напористый, живой, улыбчивый. Мой старший брат по отцу. Влад.
Не знаю, как он нас нашёл, какие пазлы сложил, чтобы заявиться без предупреждения, ворваться, как ветер, в нашу размеренную и спокойную жизнь.
Мне было семь. Я только-только пошла в школу. В красивом новом платье, белом фартуке, с огромными бантами. У меня был самый красивый розовый ранец, гольфы почти до колен и туфли – красные, с лаковой застёжкой, на крохотном устойчивом каблучке.
Я в школу ходила как на праздник. А возвращаясь домой, грезила и парила, мечтала, когда уже настанет завтра. Время, как назло, тянулось медленно, но сил хватало ждать и терпеть.
В тот день мне не хотелось перескочить в «завтра». Я мечтала, чтобы «сегодня» не заканчивалось: слишком уж на большую сказку была похожа реальность.
– Ника, – сказала бабушка, как только я переступила порог, – с тобой кое-кто хочет познакомиться.
Выглядела она взволнованной, глаза блестели. Из-за её спины маячил мужчина, точнее, парень – высокий, красивый, с улыбкой, что освещала его лицо и заставляла останавливать взгляд.
– Привет, Ника. Я твой брат Влад, – сказал он, шагнув ко мне.
Помню, я засмущалась. Хотелось спрятаться за бабушку, чтобы выдохнуть. Не знаю, что я чувствовала тогда. Радость. Страх. Неверие. Но Влад… он умел очаровывать. Притягивал к себе, заставляя верить в чудеса.
– Отец просил найти. Перед смертью, – рассказывал он за обедом на нашей простой кухоньке.
Бабушка кормила нас борщом и вермишелью с котлетами. До сих пор помню. Такие детали врезаются в память навсегда – мелкие, незначительные, но из них складывалась картина счастья.
– Теперь всё изменится, – улыбался он мне и подмигивал. – Всё будет по-другому. Потому что ты не Зингер и не Зверева. Ты Астафьева.
– Может, ты ошибаешься? – волновалась бабушка и заглядывала Владу в глаза. – Столько воды утекло. Может, та женщина была совсем не наша Леночка?
– Нет, – прозвучало жёстко и весомо. И я тогда увидела совершенно другое лицо улыбчивого Влада, который умел быть серьёзным и сразу становился словно старше. – У меня есть фотографии. Это она. Я сразу понял, как только увидел портрет у вас в комнате. И потом… у Ники – наши глаза. Как у меня. Как у отца. Астафьева она, наша кровь.
Владу тогда было двадцать три. Совсем зелёный.
– Всё изменится. Вот увидишь, – снова повторил он на прощанье, и я верила ему безоговорочно. Как принцу, что нырнул к нам из сказки.
Он был другой. Пах вкусно. Одет вроде бы в те же джинсы, но я видела: не так, отличается во всём. И эта его машина во дворе… Привлекала внимание.
Он уехал рано утром, оставив на столе кучу денег. Баба Поля ходила вокруг неё кругами и качала головой.
– Знаю, что огорчу тебя, Ника, но ты бы не привыкала к нему, что ли. Знаю, он хороший, добрый, но молодой совсем. Может, и хочет что-то изменить для тебя, но жизнь – штука сложная. Всяко в ней бывает. Особенно в том мире, где живёт он. Думаю, его матери не понравится, что он тебя нашёл. И, наверное, нам всего этого, – обвела рукой деньги, – и не нужно. Леночке, видишь, счастья с этим человеком, твоим отцом, не было. Видать женатый был. Влад у него, разница у вас в возрасте большая.
Мне было семь, и я хотела верить в чудеса. В то, что у меня есть старший брат – красивый и не похожий ни на кого другого в том городишке, где мы жили. Но с бабушкой я спорить не смела. Только смотрела на неё с тоской, что разрывала грудь обидой.
Баба Поля никогда не лгала. Никогда не была жестокой. Всегда – справедливой и мягкой. Но в тот день мне казалось, что она хочет забрать у меня нечто ценное, что показалось, как солнце, и спряталось за тучи будней.
Я его ждала. А он исчез.
Видимо, бабушка была права, – думала я, но сердце упрямо не хотело верить.
Глава 26
Влад вернулся через месяц. Снова ворвался в нашу жизнь, как ветер. Лёгкий, улыбчивый, самый лучший. Мой кумир. Я готова была ходить за ним по пятам, заглядывать ему в рот и восхищаться.
В тот день, когда он во второй раз переступил порог нашего дома, я просто кинулась ему в объятья. Без слов. Расплакалась тихо.
– Ну, что ты, – гладил он меня по голове. – Всё хорошо. Я же обещал. Вот, приехал к вам.
Он привёз тогда кучу подарков. Нарядил меня, как принцессу. Радовался, глядя, как я кружусь в новом платье. Он так меня и называл: маленькая принцесса Ника.
И снова оставил много денег.
– Вам кажется, что я молод и легкомысленен, – озвучил он страхи бабы Поли, глядя ей в глаза. Взгляд у него – прямой и очень серьёзный. И лицо – снова другое, не похожее на улыбчивого и простого Влада. – Это не так. Наверное, это покажется странным, но… сложно объяснить всё сразу.
Я помню этот разговор. И то, как он мерил шагами нашу не очень большую комнату. По идее, я должна была спать и не слышать, о чём они говорят в ночи, но я не могла. Как можно сомкнуть глаза, когда он рядом, остался с нами, приехал снова?
Да, я подслушивала. Замирала от восторга и страха. Мне казалось: я имею право знать. Для меня было очень важно всё, что он скажет.
– Мы не очень ладили с отцом. По сути, и семьёй толком никогда не были. Правда, понял я это не сразу. И помню, как он попытался уйти из семьи, когда в его жизни появилась другая женщина. Я уже взрослый был. Почти. Но у них не сложилось. Не потому что отец не хотел. Как раз хотел. Обстоятельства сложились не в пользу его ухода. Бизнес, враги, мать моя – не последняя инстанция. Не та женщина, которую можно было просто взять и бросить. Подвинуть и заменить кем-то другим.
Он ходил и ходил, как маятник. А бабушка сидела, сложив руки на коленях – прямая и напряжённая. Строгая и совсем не мягкая. Словно чужая, незнакомая мне старая женщина, на долю которой выпало слишком много испытаний.
– Не буду лгать. Я тогда не всё понял. Да и не собирался понимать. Обида. За мать, за себя – всё было. Сложный период. А потом как-то всё утихло, наладилось. Отец остался в семье, которая никогда не была настоящей, что ли. Но он так и не отошёл от той истории. Любил вашу дочь.
