На меня какой-то ступор напал. Будто кто-то взял и вывинтил лампочку из головы, и теперь там – кромешная тьма.
– Ещё раз увижу рядом с Никой – убью, – Нейман произнёс эти слова буднично, но со скрытой угрозой. А потом перевёл взгляд на меня.
– Домой, – кивнул он в сторону выхода. И то, как он это сделал, мне не понравилось. Слишком холодно. Будто я натворила всяческих непотребств, а он меня за этим застукал, но на людях разбираться не хочет. Ждёт, когда мы останемся вдвоём, за закрытыми дверями, чтобы устроить скандал.
Глава 60
Нейман сидел рядом, но не касался меня. Что у него внутри кипело – не прочитать. Снова холодная маска, отрешённый взгляд. А я жалела, что испорчен такой замечательный вечер. Нам так хорошо было вдвоём, пока не появился Индиго.
А ещё где-то внутри скреблось и выло нечто тревожное. Инденберг что-то сказать хотел. Не просто так тянул меня, чтобы нервы Нейману потрепать. И то, как Стефан сказал «убью», тоже пугало.
Предстоящего разговора я не боялась. Зря.
За то время, что мы перешли с Нейманом к хрупкому равновесию, я привыкла, что мы мирно сосуществуем, а то, чего нам не хватает, добираем в постели. Это как бы сглаживало углы, что всё равно выпирали то тут, то здесь.
– В кабинет, – указал Нейман головой направление. Его манера общаться немного веселила, несмотря на некий трагизм ситуации. Я ещё не поняла, что Нейман не просто злится, а в яростном бешенстве, которое за его непроницаемым фасадом не разглядеть.
Я скинула туфли на каблуках и сразу же стала маленькой хрупкой девочкой. Почему-то думала, что он, как обычно, залипнет на это, попытается немного притормозить. Но это был совершенно не тот случай.
– Сейчас ты расскажешь всё, Ника Зингер, – сказал он, швыряя пиджак на диван и усаживаясь в кресло за столом. Вид у Неймана из холодного перешёл в разящую сталь, что способна убивать. Может, и шёлковые путы резать – тоже, но не в данный момент.
Сердце подскочило к горлу. Забилось отчаянно и сильно. Так, что зашумело в ушах. Я не готова. Нет. Не могу. Не хочу. Не буду.
Мысли скакали, как капли дождя, что разбивались о стекло моих страхов.
– Ты расскажешь мне, что связывает тебя с этим идиотом, который без конца трётся возле тебя. Кто он для тебя, Ника?
В тот момент я испытала облегчение. Настолько сильное, что я готова была без чувств упасть на пол. Не знаю, как я устояла.
– Почему он преследует тебя? В неземные чувства я не верю. Тем более, мы оба знаем, что между вами ничего не было, – продолжил терзать меня неймановский голос. – Я хочу знать, Ника! – он почти рычал.
Когда-то я хотела увидеть Неймана в ярости. Бойся своих желаний. Нейман в таком состоянии был нереально страшен.
– Прости, но это не твоё дело, – я попыталась вложить в слова и голос остатки самообладания и достоинства. Вышло, как всегда, пискляво и беспомощно. – Не все отношения завязаны на сексе, Нейман. Уж ты-то должен это понимать.
– Стефан! – стукнул он кулаком по столу так, что я дёрнулась, будто он меня ударил. – Меня зовут Стефан! Можно уже наконец-то звать меня по имени!
– Может, я тебя не называю по имени, потому что ты сейчас не Стефан, а Нейман? – я делаю шаг назад. Хочется плюнуть на всё и юркнуть за дверь. Запереться на сто замков и переждать бурю. Но от него сейчас не спрячешься. Он любую дверь снесёт, и будет только хуже.
– Почему ты такая упрямая, Ника? – понижает он голос, но не становится спокойнее. Наоборот: этот тембр несёт опасность. – Или ты шпионишь за мной? Ведь что-то же вас связывает с Инденбергом?
Я рассмеялась. Горько. До тошноты, что неожиданно подкатила к горлу. Пришлось усиленно глотать, чтобы не опозориться и не выказать своей слабости.
– Ты болен, Нейман. Просто паталогически подозрителен и болен. Что я могу у тебя нашпионить? Когда ты домой возвращаешься? Я даже не знаю, где ты бываешь. Да и вообще. Ты тогда не забывай телефон мой проверять. С кем я разговариваю, кому звоню, что говорю. У тебя есть для этого все возможности. И не забывай периодически рыться в моём компьютере.
По вмиг окаменевшим чертам его лица я вдруг поняла, что случайно попала в точку. Сделала выстрел в небо, а подстрелила дичь.
– Это не я за тобой слежу. Это ты за мной шпионишь. Делаешь это сам или твои холуи? Дан? Он безумно меня любит, ему, наверное, нравится ковыряться в подобном.
Нейман встал из-за стола.
– Не подходи ко мне, – попятилась я. – Не надо. Я сейчас уеду. К Моте. За город. Хочу побыть от тебя подальше.
– Нет, – я слышу его уверенные шаги и закрываю глаза.
Бесполезно. Мне его не переломить. Сейчас он всё сведёт к сексу. А я не могу. Но лучше, наверное, не сопротивляться. Быстрее тогда всё закончится, и он оставит меня в покое.
Нейман коснулся меня, сжал плечи. Пальцы его прожигают во мне дыры космической глубины. Я так и стою с закрытыми глазами. Не реагирую. Кукла, которую он может сломать, если захочет.
– Чёрт с тобой, Ника, – цедит он сквозь зубы и встряхивает меня, как мешок. – Уезжай, пока я не передумал. Беги отсюда, пока я не сделал с тобой то, о чём ты будешь вспоминать с содроганьем.
Мне не страшно. Почему-то. Я открываю глаза и смотрю на Неймана. До тех пор, пока руки его не разжимаются.
Я чувствую себя раздавленной и сильной одновременно. Я выхожу из кабинета, пошатываясь, как пьяная. Иду в нашу комнату. Точнее, в его. Переодеваюсь. Привычные джинсы, свитер. Бал-маскарад окончен.
Внутри меня пусто и гуляет ветер. Неймана не видно, квартира словно вымерла, но за порогом меня ждёт охрана, а внизу – машина.
Я молча сажусь, пристёгиваю ремень безопасности и пялюсь в темноту.
Ничего. Всё нормально. Там меня, по крайней мере, ждут и любят Мотя и Чертяка. А Нейман пусть катится куда подальше.
Приближался Новый год, который я хотела встретить не в одиночестве. Не знаю, чего я ждала, но душа требовала праздника. И я решила: он будет, пусть и не с ним. Я ведь не обольщалась? Не ждала, что будет просто и навсегда? Иллюзий нет, хоть всё и запуталось – дальше некуда.
И пока я ехала, ломала голову. Если они прослушивали или отслеживали мои телефонные звонки, то знают, что Индиго звонил мне. Знают, что я искала о нём информацию в интернете. Но до сегодняшнего дня Нейман молчал. Почему же такая ярость? Откуда этот допрос? Что порвалось в нём? Что он знает и зачем держал меня, как собачку, на привязи? Что за игры ведёт этот странный мужчина, что в какой-то момент стал самым близким мне человеком?
Я ненавидела его, и это было куда проще, чем понять. Но, пытаясь разобраться в нём, я потерпела поражение. Закономерность. Почему же тогда так больно и горько? Почему во мне столько вопросов, которые мне некому задать?
