Я увидела, как к костру Басима привели Бартоломеу, и начались новые переговоры. Потом Клод рассказал мне, что сперва предложил заменить меня собой или любым другим членом экипажа. Он пытался объяснить, что ставить под угрозу жизнь молодой женщины — не слишком достойное моряка занятие, но Басим его прервал. Он сказал, что порядочные девушки сидят дома, а та, которая надела штаны и шатается по морям, таковой уже не является, поэтому аргумент силы не имеет.
Тогда Клод стал предлагать золото, но Басим только улыбался. А потом сказал, что Дюпон явно не настолько глуп, чтобы не понимать, что шкатулка скрывает в себе нечто более ценное, хотя никому, кроме него, Басима, это из нее не извлечь. Поэтому все свое золото француз может повесить себе на шею и идти утопиться. Затем Клод изложил корсару совместно с Джоном изобретенную хитрую схему, согласно которой я должна была отойти, а шкатулка остаться лежать на порохе до тех пор, пока меня не поднимут на борт. Басим начал сердиться, напомнил, что отлично знает, что будет с порохом, если в него выстрелить с корабля, и прогнал Дюпона ко всем чертям.
Между тем прилив уже отделил «Ла Навидад» от берега тонкой полоской воды. Клод вернулся, сердито фыркая, утер платком лицо и сказал:
— Все будет как всегда, Кристин.
— А как всегда — это как? — я уже ничего не соображала. — Клод, я не смогу даже встать.
— Потому что глупая затея. Надо было подумать пару дней, посоветоваться… — Француз снял шляпу, потом снова надел и широко зевнул. — Ну что, руки еще действуют? Кидай шкатулку за спину, как можно дальше.
— Что?! — не поняла я.
— Кидай шкатулку! — тем же игривым тоном, чтобы не беспокоить мою охрану, повторил Дюпон. — Кидай через голову как можно дальше!
Я глубоко вдохнула, выдохнула, и, мысленно завизжав от страха, швырнула шкатулку. Она раскрылась, и порох осыпал меня с головы до ног. Не знаю, далеко ли она отлетела, но стража от неожиданности на секунду замерла. И в эту секунду Дюпон, выхватив из-под камзола два пистолета, прикончил тех, что отделяли его от меня и кинулся вперед. Все, что я могла — это свалиться с бочонка ему навстречу.
А тихая ночь уже наполнилась грохотом — с «Ла Навидад» стреляли из всего, что могло стрелять. В воду посыпались пираты, и сразу оказались на берегу. Приятно было посмотреть со стороны, как слаженно действовали парни — обычно-то я была вместе с нападавшими. Долго смотреть, конечно, не пришлось. Клод ухватил меня за шиворот и поволок по песку, отмахиваясь шпагой от наседавших арабов. Долго бы ему не продержаться, но рядом уже появился Джон, тут же Моррисон с тесаком, и вот я уже в воде.
— Хватайся, втянут на борт! — Дюпон сунул канат мне в руку и тут же отвернулся к подбегающим сакалава. — Еще немного, и все на борт!
Меня потащили вверх, к бушприту, и я увидела разыгравшееся из-за меня сражение сверху. «Ла Навидад» еще не мог плыть, прочно зарывшись килем в песок, но друзья решили сыграть на опережение и выиграли. Через полчаса Басим уже привел бы своих людей в полную готовность, но теперь основные силы врага еще только подбегали к берегу. Пуля ударилась в борт корабля — кто-то попытался достать меня в последний момент, но мне снова повезло. Может быть, дельфин постарался? Впрочем, я и сама довольно удачливая. Еще миг, и я кулем повалилась на палубу.
— Выбрать якоря! — пора было командовать. — Всем на борт!
— Выбрать якоря!! — заголосил, повторяя, Руди. В бою от него толку не было никакого, зато кричал от страха громко. — Всем на борт!!
— Бартоломеу, сейчас или никогда!
— Бартоломеу, сейчас или никогда!! — Руди выкрикнул и уставился на меня с удивлением. — А где он?
— Где-то по левому борту! Эй, не могу командовать лежа, поднимите меня!
Меня подняли и попытались поставить на ноги, но я их не чувствовала. Удалось кое-как уцепиться за борт. Уже почти совсем стемнело, но я увидела, как Бартоломеу со связанными за спиной руками мчится к воде словно пушечное ядро. Прежде, чем он скрылся в брызгах прибоя, в плечо ему вонзилась стрела.
— Сакалава взялись за луки, — вздохнула я. — Ну, сейчас будет как ночью, только хуже. Моррисон на борту?!
— Да, капитан! — боцман, появившийся на миг, вдруг исчез, и тут же его голова снова высунулась из темноты. — На ноге какой-то гад повис! Дайте хоть саблю!
Получив требуемое, он наконец избавился от лишнего груза и тяжело перевалился через борт.
— Да, капитан, боцман здесь.
— Мы отплываем, проследи чтобы все-таки подняли якоря! — я понимала, что команда занята боем, но нужно ведь и другими вещами заниматься. — Иначе мы сможем отплыть только вместе со всем Мадагаскаром, а это крупный остров! Руди, а ты кинь веревку Бартоломеу!
— Да где он?.. — немец хлопал белесыми ресницами, силясь хоть что-то разглядеть.
— Кидай же, у него руки связаны! Дай ему шанс, он зубастый! — сейчас, когда команда второпях втаскивала на борт своих, никто просто не мог заняться португальцем. — Кидай!
Руди хотел еще что-то у меня спросить, но стрела чиркнула его по волосам, и канат наконец полетел за борт. Мысленно пожелав Бартоломеу удачи, я занялась своими людьми. Джон уже оседлал бушприт и с него выпалил из пистолета вниз, Роберта я слышала, он требовал пропустить его к пушкам. Где же Клод? Не успела подумать, как чья-то рука ухватилась за борт прямо перед моим лицом, и француз позвал снизу.
— Что?! — я не чувствовала ног и мне приходилась висеть на руках, как и ему. — Залезай!
— Бартоломеу! Ты же хотела его?! Выбирайте канат!
Хотите верьте, хотите нет, а упрямый португалец и правда вцепился в канат зубами. Вот только вряд ли мы он выдержал бы подъем на борт, не придержи его Дюпон за волосы. Вдвоем с Руди мы кое-как помогли забраться на «Ла Навидад» обоим, а потом я почувствовала легкое, еле уловимое покачивание. Это означало одно: корабль начинал всплывать. Нужно было продержаться совсем немного.
— Дельфинчик! — я полезла за пазуху. — Дай нам ветерка от берега, прямо сейчас!
И ветер пришел. Еще продолжалась стрельба, и даже бой на палубе по правому борту, но мы уже ставили кливера на фоке. Изящный разворот, последний залп, и «Ла Навидад» заскользил в темноту, набирая скорость. Сакалава снова зашвыряли нас горящими стрелами, но это нам не угрожало: в темноте канониры арабского корсара не могли рассчитать расстояние до цели, даже видя удаляющиеся огни. На глаза мне попался Бартоломеу — он разминал затекшие руки и с ненавистью смотрел на удаляющийся берег.
— Право руля! — я хотела решить все проблемы сразу. — На арабских кораблях горят лампы! Роберт, пора бы им понять, что это было последнее плавание!
— Прошу вас! — Бенёвский, до этого не попадавшийся мне на глаза, спустился на палубу с кормы. — Прошу вас, Кристин! Мы только что вырвались из боя. Спасая вас, погибли люди — не торопитесь снова проливать кровь!
Я хотела ответить резко, но тут мои ноги начали отходить. Тысячи иголок! Я выпучила глаза и сжала зубы. Только мысли проносились в голове: ну что он такое говорит?! Я попала в это дурацкое положение только потому, что спасала всех! И, в конце концов, если команда решила выручить своего капитана — то это ее решение, за которое, конечно, пришлось кому-то заплатить. Я никого на смерть не гнала.
