Когда возвращались, привозили мне подарки. Рассказывали о том, где были, с кем встречались, но я чувствовала ложь, в которой лишь иногда проскальзывало что-то похожее на правду.
Но я не обижалась и тогда. Знала, что у мужчин есть свои тайны, о которых они должны молчать, чтобы не пугать маленьких девочек.
Впрочем, больших – тоже.
Но они, даже не догадываясь об этом, пугали.
Самый большой детский страх… Страх, что папа однажды уедет и уже никогда не вернется.
– Саш, – сжал он мою ладонь.
– Темно-зеленый седан с разбитой фарой, – фыркнула я, освобождая ладонь.
Он удерживать не стал. Положил руку на руль.
– Саш, – после очередного поворота вновь произнес он, – я хочу познакомить тебя с одним человечком.
– Молодой симпатичной барышней? – посмотрела я на него с насмешкой.
Вопреки ожиданию, моего тона он не принял. Да и взгляд, когда посмотрел, был… нет, не суровый, но без одобрения.
– Она знает твоего отца – вместе служили. И твою маму…
– Что?! – не ожидая такого, растерянно воскликнула я.
Андрей меня словно и не услышал:
– Ты только не смотри на нее… как целительница. И не спрашивай ни о чем. Может быть, когда-нибудь… Но не сейчас.
Я ничего не поняла, но кивнула.
Не смотреть… как целительница.
Он должен был понимать, что теперь я это сделаю обязательно. А вот что будет потом…
Об этом я не могла даже догадываться.
* * *
Вроде и центр города, но район был тихий.
Двухэтажное здание, на стоянке рядом с которым Андрей оставил машину, утопало в зелени так, что окна второго этажа полностью терялись за раскидистыми кронами.
Соседние в плане «маскировки» ему не уступали. И хотя начавшаяся осень уже украсила полотно желтыми, оранжевыми и красными мазками, ощущение летнего буйства здесь сохранилось в полной мере.
– Я даже не удивлена. – С помощью Андрея выйдя из машины, я увидела вывеску.
Просто и лаконично: «Ателье Мари».
Я хоть и не была москвичкой, но про это ателье слышала. Сначала от Тамары Львовны, княгини Трубецкой. Затем от Юли, упомянувшей, что именно в этом ателье заказывала платье для бала первокурсников. О нем говорила и Анна Филоненко, вспоминая о том же самом бале, намеченном на конец сентября.
Теперь же, после состоявшегося в машине разговора, успех этой самой Мари, неожиданно занявшей весьма лакомую нишу нарядов для юных барышень, только вступавших во взрослую жизнь, получил если и не объяснение, то хотя бы намек на него.
Покровительство князя Трубецкого.
Или его жены.
Или их обоих.
Еще бы разобраться с причиной, но и тут можно было проследить связь между стрелковым клубом, хозяином которого был Андрей, и ателье, хозяйкой которого являлась знакомая ему Мари.
Возможно, то, что я чувствовала сейчас, называлось ревностью, но эту женщину я уже заранее не любила.
– Это платье я заказал для тебя на бал первокурсников, – подставляя локоть, прокомментировал мое заявление Андрей.
– А мерки ночью снимал? Пока я спала, – ухватившись за руку, продолжила я бурчать.
И ведь полностью осознавала, что веду себя как махровая эгоистка.
– Зачем ночью? – вроде как не понял намека Андрей. – Взял кое-что из твоей одежды…
– Так ты еще в моих тряпках копался?! – остановившись, возмущенно воскликнула я.
Андрей, потому как я «стояла насмерть», замер тоже. Развернувшись ко мне лицом, недовольно качнул головой:
– Похоже, я поторопился, назвав тебя умной.
Спустя пару секунд «бодания», отвела взгляд и тихо прошептала:
– Извини.
Он притянул меня к себе, обнял:
– Эх, Сашка, знала бы ты…
Судя по горечи, с которой он не произнес – выдохнул эти слова, мне лучше было не знать.
Простояли мы так недолго. Да и не стоило привлекать к себе пристального внимания. На стоянке у ателье находилась не только наша машина.
– Ну что, пойдем, горюшко мое, – отстранился Андрей, с улыбкой глядя на меня.
– Прямо-таки и горюшко? – вздохнула я. – Может, просто врединка?
– Ну если ты настаиваешь… – легко засмеялся он. – Пойдем, нас уже ждут.
Нас действительно ждали. Как только вошли, из-за стойки почти в самом центре большого холла вышла девушка и направилась к нам.
– Андрей Аркадьевич, барышня, – начала она, поздоровавшись, – Мария Николаевна просила проводить вас во вторую примерочную. Прошу следовать…
– Я знаю дорогу, – несколько резче, чем стоило, на мой взгляд, оборвал ее Андрей.
Та стушевалась, зыркнула исподлобья…
Если я правильно поняла то, что видела, кто-то по отношению к Андрею неровно дышал.
Андрей реакции девицы вроде как и не заметил, чему я совершенно не поверила. Провел меня к зеркальной двери, что находилась справа.
Та открылась, стоило нам подойти. Потом был широкий коридор, с дверями, на которых висели таблички с номерами.
Вторая оказалась в самом конце.
Андрей постучал и, не дожидаясь ответа, открыл ее. Придержал, пропуская меня вперед.
Заходила я с опаской. Сначала многообещающее предисловие Андрея. Затем собственные эмоции, вдруг показавшие, что в моем отношении к крестному есть что-то от желания прибрать его к рукам. И как вишенка на торте – слишком рьяно желающая услужить девица.
Стоило признать, девушка была миленькой. Но для Андрея слишком молоденькой. И дело не столько в возрасте, сколько в жизненном опыте. Крестный, насколько я его знала, пустышек не терпел.
Комната, в которую я вошла, оказалась большой и светлой. Впрочем, большего я разглядеть не сумела.
– А вот и вы. – Из-за ширмы, делившей помещение на две неравные части, вышла внешне очень молодая женщина, одетая в безупречно белоснежный брючный костюм.
Огромные зеленые глаза на приятном, слегка вытянутом овалом лице. Золотисто-рыжие непослушные волосы, небрежно убранные в пучок на затылке. Мягкие очертания подтянутого, знающего, что такое тренировки, тела. Уверенность в себе, которая читалась не только в направленном на меня взгляде, но даже в том, как она двигалась.
И целительский дар. Не теплый, способный стереть боль, а холодный. Выгоревший.
Платьев было два. И от обоих трудно было глаз отвести.
Одно – атласное, жемчужное с открытыми плечами, отделанными лебяжьим пухом. Второе – кремовое. Светлое кружево с блеском на более темном шелковом подкладе.
