– Ну и как оставлять тебя одну? – нарочито спокойно поинтересовался крестный, устраиваясь за рулем моего джипика.
Пожав плечами, пристегнулась.
В том, что столкнулась с сестрицей, моей вины точно не было. А вот их…
Иногда мне казалось, что кое-кто заигрался в свои тайны. И хотя точно знала – это не так, ощущение, что оказалась лишь пешкой в их руках, не пропадало.
Мое молчание он интерпретировал по-своему.
– Испугалась? – бросил Андрей на меня короткий взгляд.
Пропустив машину охраны, вслед за ней выехал со стоянки.
– Не знаю, – вполне искренне ответила я. – Сначала было не до того, а теперь вроде как уже поздно. А вот из-за пальто беспокоилась. Оно мне нравится.
Андрей ожидаемо хмыкнул:
– Тоже мне нашла проблему. Купили бы новое.
– Как у тебя все просто, – ворчливо отозвалась я.
Андрей опять скосил глаза, но на этот раз промолчал. Посчитал за лучшее не связываться.
И правильно. Не то у меня было настроение. Не после откровений сестрицы, о которых там, у академии, предпочла умолчать.
– Саш?.. – словно ощутив мое состояние, вопросительно протянул крестный.
Несмотря на то что город потихоньку возвращался к нормальной жизни, машин на дорогах было непривычно мало. Да и людей на тротуарах – тоже.
А вот патрули никуда не делись. И военные, и полиция.
– Она назвала меня ублюдком, – продолжая смотреть в окно, чуть слышно произнесла я.
– Что?! – рыкнул Андрей.
Притер машину к краю. Отстегнувшись, развернулся ко мне.
– Что она еще сказала? – Голос его звучал глухо, обещая неприятности любому, кто окажется у Андрея на пути.
– Сказала, что правильно дед избавился от мамы. И жаль, что от меня не удалось. Еще упомянула про императорскую подстилку. Правда, я так и не поняла, к кому это относилось.
– Даже так… – то ли качнул, то ли дернул головой Андрей.
Я хоть и не смотрела на него, но краем глаза движение зацепила.
– Так о чем это она? – поймав себя на желании обнять себя за плечи и сжаться в комок, вяло поинтересовалась я.
В машине было тепло, но внутри у меня все дрожало. И хотя Андрея я не обманула, страх был. Не тот догнавший – другой.
Если чего я и боялась в этот момент, так откровений, способных в очередной раз изменить мою жизнь. Боялась и… ждала, прекрасно понимая, что будущего без прошлого не бывает.
– Об этом тебе лучше бы поговорить с отцом… – осторожно начал крестный.
– Андрей! – резко оборвав, развернулась я к нему. – Это – моя жизнь! И я должна…
– Хорошо, – мягко улыбнувшись, согласился он. – Только доберемся до дома. А то здесь как-то…
Не дождавшись продолжения, кивнула. Он был прав. О таких вещах стоило разговаривать в другой обстановке.
Все-таки странные создания – люди. Сначала им требуется немедленно разобраться в происходящем, а потом… Я бы предпочла, чтобы дом Данилы Евгеньевича находился подальше от академии.
Осень… Листья облетели не полностью, и от этого деревья в саду выглядели неопрятными. Желто-зеленые лохмотья былого величия…
– Чаем напоишь? – открыв дверь во флигель и пропустив меня вперед, поинтересовался Андрей.
– Конечно, – бросила я, проходя внутрь.
Крестный помог снять пальто. Набросив на плечики, повесил его в шкаф. Тоже разделся-разулся.
Я все фиксировала, но думала о другом. «Ублюдок… Императорская подстилка…» Такими словами, как эти, просто так не бросаются.
– Князь Воронцов подал прошение о твоем возвращении в род, – когда я отправилась ставить чайник, неожиданно произнес Андрей.
Не остановившись, кивнула. Бабушка звонила прошлым вечером. Спрашивала, как я к этому отношусь.
Ответить я не смогла. Главой рода стал дядя, отец Ильи. С одной стороны, вроде как и хорошо, а вот с другой… Чего ожидать от такой милости, я не знала.
– Князь Трубецкой наложил вето на прошение. До возвращения твоего отца.
Я опять кивнула.
– А он имеет такое право? – продолжая готовить чай, уточнила я.
– Как твой опекун – да, – устраиваясь на диване, отозвался крестный. – Тебе ведь известно, что он – твой опекун?
Хмыкнув, обернулась. Вот ведь…
Андрей выглядел как добрый дядюшка, заглянувший в гости к любимой племяннице. И не скажешь, что ему предстояло ответить на весьма неудобные вопросы.
– Сашка поделился? – улыбнулся Андрей.
– А то ты не знаешь, – отбила я подачу и отвернулась. Как раз и повод появился – закипел чайник.
Обдав заварник водой, насыпала сбор. Крупные крученные листья черного чая и сушеные ягоды лесной земляники. Лаконично и очень вкусно.
– Так что там с ублюдком и императорской подстилкой? – Достав оставшиеся с завтрака пирожки с мясом, выложила их на тарелку. Пауза пошла мне на пользу. По крайней мере, голос, когда задавала вопрос, не дрогнул.
– Не императорской, а великокняжеской, – совершенно спокойно поправил меня Андрей. – И не твоя мама, а твоя бабушка.
Я вновь обернулась и скептически посмотрела на крестного. О чистоте крови в роду Салтыковых я слышала не раз. И отнюдь не от отца или его соратников. Был у нас такой предмет в лицее – история родов. Не всех, конечно, а самых-самых-самых. Так Салтыковы-старшие значились среди них. Впрочем, как и Воронцовы.
– К сожалению, это правда, – пристально глядя на меня, произнес крестный. – Твоя мать – дочь великого князя Михаила. Но об этом твой отец узнал уже после ее смерти.
У императора Владимира три брата. Михаил – старший из них.
У великого князя четыре сына и две дочери. Три, если считать мою маму.
– Так, значит, Петр и Кирилл…
– …твои кузены, – подтвердил Андрей наши родственные связи. – И о тебе им известно.
Прикусив губу, насупилась. Я думала, что в моей жизни и так хватает проблем, а оказалось…
– А я считала, что мы друзья, – наконец сформулировала я то, что меня беспокоило.
Андрей поднялся, подошел ко мне. Переставил заварник на поднос, на котором уже стояли чашки. Добавил тарелку с пирожками. Перенес все на обеденный стол.
Я молча наблюдала за его действиями. Внутри что-то… нет, не оборвалось – застыло.
С точки зрения Салтыковых, мама действительно была ублюдком – чужая кровь. Как и я.
Для рода Романовых я тоже была… не своей. И оставались только Воронцовы. Единственные, кто продолжал считать меня родной.
Если только…
