– Хорошо, – прикинув, что пока не опаздываю, согласилась я. И, не дожидаясь, направилась к скамейке.
Княгиня подошла буквально через пару минут. Одета была неброско, но эта неброскость лучше иных слов говорила о достатке и положении. Маленькая аккуратная шляпка поверх уложенных в прическу волос, тонкое кашемировое пальто, перчатки, сумочка, легкие сапожки…
В ней чувствовались и порода, и умение себя подать.
– Здравствуйте, Надежда Николаевна, – первой поздоровалась я. – Рада видеть вас в добром здравии.
– Спасибо, деточка, – дружелюбно улыбнулась она.
Вот только взгляд был…
Грустный у нее был взгляд. Виноватый.
– Я не отниму у тебя много времени, – опередила она меня с просьбой поспешить. – Так уж получилось, что прикипела я к тебе сердцем. Да и Илья отзывается о тебе только в превосходных степенях. Говорит, из настоящих людей ты.
Слова были приятны, но я не обольщалась. И хотя никакой другой подоплеки не чувствовала, понимала: люди способны на многое. А уж скрывать свои настоящие чувства…
Этому большинство учится с раннего детства.
– Я хотела предупредить тебя, – резко сменила она тон. – Будь осторожна. Тобой очень интересуются Бабичевы. А это не самые хорошие люди из моего окружения.
– И чем я им так интересна? – сделала я вид, что удивлена.
А сама вспомнила вчерашний разговор. Там – Бабичев. Тут – Бабичев…
– Я не уверена, – несколько замялась княгиня, – но вроде как им очень требуется целительница.
– Не поняла? – вот теперь уже искренне удивилась я.
Да, целители – штучный товар, но не такая уж редкость, чтобы не найти.
Если нуждаются в помощи…
– Возможно, – осторожно начала она, – речь идет о каких-то экспериментах. Мне точно ничего не известно, но ищут молодую девицу с сильным даром. – Она прямо посмотрела на меня. – Ты ведь, наверное, слышала, что мой супруг вроде как обещал им нашу внучку.
– Какую внучку? – бросила я взгляд на стоявшего за оградой Илью. – У вас же внуки.
– Это страшная история, – тут же поникла она плечами. – Я даже не знаю, жива она…
– Жива, – перебила я княгиню, не в силах вынести плеснувшую от нее боль.
– Что? – непонимающе посмотрела она на меня. Потом в глазах появилась надежда. – Ты… откуда…
– Мой дар, – кляня себя последними словами, промямлила я. – Я могу…
– Молчи! – жестко перебила она меня. – Молчи и никому, кроме самых верных, не говори об этом. – Смотрела не с гневом, но с недовольством. – Я поклянусь самым дорогим – здоровьем детей и внуков, что не выдам твоей тайны. Но ты сама… – Она, сетуя, качнула головой. И вновь сначала обмякла, словно расслабилась, потом заулыбалась. – Еще бы знать, что она в безопасности. А то ведь Бабичевы…
– Не знаю про Бабичевых, – пережив кучу эмоций, вновь не дала я ей закончить, – но ваша внучка точно в безопасности.
– А сын? – с безумной надеждой посмотрела она на меня.
Я бы и хотела ее успокоить… Пришлось выворачиваться:
– Извините, но его я не чувствую. Ни живым ни мертвым. Словно преграда не дает.
Потерянная надежда не сделала ее старой, но тут же вернула все прожитые года. Да еще и прибила тяжестью вины.
– Так и должно быть, – негромко произнесла она после недолгой паузы. – На мне этот крест. Мне и нести. А ты, – вновь посмотрела она на меня, – помни про осторожность. И если потребуется моя помощь…
Она ушла, а я все стояла и словно наяву видела, как она идет, опираясь на руку Ильи. Как садится в машину…
– Ты чего застыла? – вернул меня в настоящее голос Ани. – В первый же день хочешь опоздать?
– Да вот, – вздохнула я, – задумалась о великом.
– Это о чем? – заинтересованно посмотрела она на меня.
– Где обедать сегодня, – улыбнулась я ей. – В студенческой столовой или добежать до кафе.
– Тьфу ты, – хмыкнула Аня. – А я уж подумала… Кстати, это ведь была княгиня Воронцова?
Мысленно пожелав ей икоты, была вынуждена кивнуть. Да, она. Ну и объясниться, чтобы обошлось без дальнейших расспросов:
– Я работаю помощницей у профессора Соколова. Княгиня Воронцова – одна из пациенток профессора, с которой пришлось работать. Вот решила поздравить с началом учебы.
Как я и ожидала, объяснение Аню устроило. Но не полностью.
– А те два курсанта вчера на стоянке? – продолжила она пытать меня по пути к корпусу.
По-хорошему можно было оборвать, сказать, что нечего лезть в чужие дела, но, думаю, не одна Анна задавалась этими вопросами. Хватило короткого знакомства, чтобы понять – эта барышня умеет сходиться с людьми. Ну и быть в курсе всего тоже.
– Сын князя Трубецкого и Игорь Валдаев. Оба однокурсники Юли, дочери профессора. Передали через меня букет Людмиле Викторовне.
– Точно, – даже обрадовалась она, – видела у нее вчера этот букет. А сначала даже подумала, что это работа Березина.
– А при чем тут Березин? – резко остановилась я.
Аня заметила это не сразу. Прошла вперед, потом замерла, оглянулась…
– А ты чего, не видела, как он на нее смотрит? – искренне удивилась она.
– Кто? – спросил за меня один из тех двоих парней, с кем столкнулась вчера на стоянке.
И когда подошли?
– На кого? – уточнил второй.
– Кстати, – первый посмотрел на меня, – это место – мое.
– В большой семье не щелкай клювом, – довольно оскалилась я. – Кто успел, того и тапки.
– Слушай, Кир, – едва ли не возмущенно посмотрел тот на второго, – это она что, к нам в родственницы набивается?
– Это она тебе намекает, что вставать надо раньше, – подмигнув мне, заявил Кир. – И она права. Сколько я тебя будил?
– Так вы – пара?! – едва ли не восторженно прошептала Анна.
Я машинально сделала шаг назад. Ну, думаю, все…
Кир успел перехватить того, первого. Придержал за плечо.
– Мы братья. Родные, – произнес он, тяжело глядя на Анну. Потом перевел взгляд на брата. – А ты нашел с кем связываться. С малолетками.
И ведь был прав. Глупые, лишенные чувства самосохранения, но при этом слишком наглые малолетки.
«И живые позавидуют мертвым…»
Когда отец говорил, что учеба на первом курсе похожа на страшный сон, я была уверена – преувеличивает.
Оказалось, преуменьшает.
– В столовую или в кафе? – хмуро посмотрела на меня Аня после окончания второй пары.
Первой шла анатомия. Второй – латинский язык.
