- Вам действительно идет это платье, Маша, - вдруг ни с того, ни с сего делает мне снова комплимент Глеб.
Я быстро гляжу на него и снова перевожу взгляд на город. Неловко. Мне даже кажется, что уровень напряжения внутри машины повышается на несколько градусов.
- Спасибо, - бурчу невнятно, чтобы как-то заполнить тишину и не показаться грубиянкой.
Машина заворачивает в этот момент в мой двор, и я спохватываюсь, подпрыгивая на несколько сантиметров. С подозрением смотрю на Генерального, ведь я ему адреса не называла, совсем из головы вылетело.
- До завтра, Глеб Андрее… - не успеваю попрощаться, как меня резко дергают на себя и прижимаются к моим губам своими.
Они у него мягкие, нежные, вот только колется борода. Все это время я сижу, широко раскрыв глаза, растерянно смотрю на его прикрытые веки. Это очень неожиданно с его стороны, но безумно приятно. Но тут я прихожу в себя и отстраняюсь, круглыми глазами смотря на его лицо. Отворачиваюсь с колотящимся сердцем и дергаю неподдающуюся ручку двери.
- Маша… - начинает, было, он что-то говорить, как я его прерываю.
- Откройте, пожалуйста, дверь, Глеб Андреевич, - и видимо в моем голосе такая паника вкупе с истерикой, что он молча нажимает на кнопку, и я практически вываливаюсь из салона.
Сбегаю в подъезд, так ни разу и не обернувшись. А уже в своей комнате опираюсь о стену и прикасаюсь пальцами ко все еще горящим губам. И почему сердце все никак не прекратит биться? Все это вина пунша, точно-точно. Наверняка, он был забродивший, то-то его вкус показался мне излишне терпким.
Глава 23
- Что-что он сделал? – спрашивает у меня уже утром Слава.
Причем в пятый раз.
- Поцеловал, говорю! – произношу скороговоркой, выпаливаю, уже не в силах говорить спокойно.
- Ты ему нравишься, - лыбится друг, поправляет мою обтягивающую юбку, которая буквально дня три назад еле сходилась на бедрах.
- Ничего подобного! – топаю каблуками, не желая слышать эту чепуху, - просто он был слегка не в себе.
Да, так и есть, мы оба позволили себе немного лишнего, это все Луна в Козероге, не иначе.
- И ты тоже? – провокационно задевает меня словесно мой собеседник, - лови удачу, пока она к тебе лицом, а не жо…ооо…доброе утро, Светлана Вениаминовна!
Друг подрывается, целует моей маме руку. Я же продолжаю придирчиво осматривать себя в зеркало.
- Ох, Владислав, ты как всегда галантен, - млеет от его внимания родительница, поправляет прическу и уже потом обращается ко мне, - так что там за удача, что за поцелуй.
- Ммм, - стону, утыкаясь в зеркало лбом, - мам, не начинай, прошу тебя.
Лишь бы она не зацепилась за наш разговор, а то ей может придти в голову гениальная идея, что мне снова пора замуж. Еще чего не хватал, из мухи, тьфу ты, из обычного поцелуя, какую-то влюбленность шефу приписывать. Обычная физиология, не иначе. К счастью, цель мамы явно важнее ее любопытства, так что она быстро переключается на друга.
- Я что пришла-то, штопора не найдется? А то отец твой, Маш, как обычно, растерял всё, уже пятый за год, представляешь, Слава? – жалуется моему другу на эту странность, а я медленно в этот момент поворачиваю к ней голову.
- Сегодня будут гости? – и жду ответа с мрачной решительностью.
- Да, Перепёлкины к нам придут, давно не виделись с ними, - деловито отвечаете мама и отворачивается, скрывая от меня свои глаза, но вот тон ее голоса меня не обманывает.
- Ага! – кричу разоблачительно, - никакого сватовства, мама! Я ночевать сегодня домой не приду! Мне двадцать восемь лет, вы с отцом что, сбрендили? Меня, как кошелку какую старую, вот так вот втюхивать как перестарка какому-то облезлому пузану?
Меня переполняет гнев и возмущение, я аж поперхнулась слюной от избытка негативных эмоций.
- И ничего Артемий не пузатый, очень даже презентабельный профессор, а всего-то, - поднимает важно указательный палец вверх, потрясая им передо мной, - тридцать пять лет, ты подумай, какие умные детки то у вас родятся.
Я кривлюсь, представляя, еще как представляя. Как лететь он будет с лестничной площадки. Кого кому еще подсылают, вопрос. Помню я этого Артемия, тюфяк тюфяком, я его одной левой завалю, что уж говорить о настоящих мужиках.
И с таким боевым настроем еду на автобусе на работу, вливаться в новый рабочий день. Вот только уже при подъезде к офисному зданию состояние это меня покидает, уступая место неуверенности, мандража и неловкости.
- Маша, - окликает меня при подходе Василиса.
Сегодня она выглядит довольно сносно. Во всяком случае, голубое платье до колена ей идет.
- Привет, Василиса, - на удивление, она не кривится, очень даже мило улыбается.
Берет меня за локоток, как подружку, и тащит в сторону бизнес-центра.
- Мне на сегодня нужно прикрытие, - шепчет мне заговорщически в самое ухо, и чтобы расслышать, приходится напрягать слух.
- Зачем? – говорю ей тон в тон, очень уж любопытство меня разбирает.
- Мне нужно сестру выручить, - говорит как-то обреченно, но при этом с теплотой, будто привыкла тянуть эту лямку и даже в какой-то степени ей рада, - после обеда съезди с шефом на встречу сама, я тебе все объясню.
- Хорошо, - конечно же, я киваю в согласии.
Хотя совершенно не понимаю, почему бы просто у него не отпроситься. Совсем уж на зверя он не похож, но Ваське явно лучше знать, что, да как здесь принято.
- Спасибо, - благодарит, как раз перед тем, как мы заходим в приемную, на наше пока что общее рабочее место.
А там творится сущий хаос. Все ящики открыты, документы разбросаны по столам, а посреди этого бедлама стоят Ирка и Глебка. Вот хоть убейте, но одноклассника назвать гордо «Глеб» не получается, уж больно шеф мой выглядит более внушительным и заслуживающим этого гордого имени. На секунду за это неуместное сравнение становится стыдно, но потом я вижу, что, тщательно сложенные мною бумаги в папках, перевернуты и впихнуты в шкаф кое-как, и всякая совестливая мысль мигом улетучивается из моей головы.
- Что здесь происходит? – опережает меня Василиса, поправляет дужку очков.
На мародеров ее строгий тон действует безотказно. Они выпрямляются и отскакивают от стола моментально, смотря на нас с чувством вины на лице.
- Доброе утро! – стройным хором здороваются с нами, затем одноклассники переглядываются между собой.
- Долго же вы шли, - первой спохватывается Костылёва, решив, видимо, что лучшее средство – это нападение, - нам нужен согласованный и подписанный проект Горбенко, Глеба нет на месте, их юрист нам уже телефоны оборвал.
Мы проходим на свои места, а я даже без слез смотреть на убранство кабинета не могу. Боже, столько работы прибавилось.
