– Нет. Нет-нет-нет! – Флейм потряс головой. – Забудь об этом и более никогда даже не заикайся! Это слишком опасно!
Арло был настроен категорично. Он даже отвернулся от собеседника. Страх сковал его сердце при первых же словах о побеге – ещё пока писаря вели в новый дом, то предупредили, что его ждёт такая расплата за любое неповиновение, что после он перестанет чувствовать себя и лордом, и мужчиной, и человеком. Когда Винсент изъявил желание вырваться на свободу, воображение Арло рисовало ему не прежнюю жизнь, не друзей или отца, не Дэйбрейк и родные покои, не поляны и прекрасную подругу детства, а наказание. Он представлял, как культисты ловят его, возвращают в сырой подвал и начинаются самые жуткие дни его жизни. О подробностях он старался не думать.
– Мне тоже страшно, – прохрипел за спиной Винсент. – Это нормально – бояться. Даже самые опасные хищники в наших лесах испытывают страх. Но ненормально из-за этого страха ничего не делать и смиряться с участью. С неминуемыми страданиями и гибелью.
Писарь продолжал разглядывать пол перед собой и молчать.
– Если ты ради себя боишься рискнуть, рискни ради меня. Я уверен, что и твоя семья ждёт тебя дома. И ты тоже не трус, ты не можешь отойти от пережитого и всё это для тебя ново. Для меня было так же.
Арло вновь ощущал, как уверенность в правильности собственных действий постепенно сходит на нет. Из-за его страха юный лорд может и не решиться на побег. Или, наоборот, решится и что-то не учтёт и, следовательно, потерпит поражение.
– Я не справлюсь без тебя. – Виллингпэриш смотрел на приятеля не отрываясь. Он сверлил мужчину взглядом, и писарь не знал, что ответить. До тех пор, пока не услышал голос самого обыкновенного мальчишки. Ребёнка, только ступившего на путь взрослой жизни, не успевшего набить шишек и попавшего в чудовищные обстоятельства. Того, кому требовалась поддержка, того, кто боялся, хоть и скрывал это всеми силами. – Пожалуйста, Арло…
– Ладно. Хорошо. Хорошо, я помогу тебе.
– Ты сбежишь вместе со мной?
– Да.
– Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Я расскажу, что мы сделаем, но мне нужно немного подумать…
Лорд Винсент Виллингпэриш сдержал обещание и разработал план побега. Арло же никогда не занимался ничем подобным, разве что лишь в самые юные годы, когда сбегал за крепкие и безопасные стены замка со своими друзьями или освобождался из-под опеки родителей и норовил полазить по недостроенной части крепости. Но и в десять, и в шестнадцать лет всё выглядит иным, каждый мнит себя бессмертным, и страхи – это лишь непонятные, но осязаемые эмоции. Чаще всего их можно почувствовать, но невозможно понять и дать логическую оценку. Но потом страхи становятся лишь сильнее, так как кроме домыслов о том, что может ждать впереди, человек приобретает достаточно знаний и опыта, чтобы на самом деле понимать. Чтобы предполагать, каким будет окончание пути.
Разумеется, пленники понимали, что их ждёт лишь два исхода – либо получится сбежать, либо нет. Винсент думал только о положительных моментах и заявлял, что даже если их схватят, то надо пытаться снова и снова. Но Флейм не мог перестать опасаться, что даже если беглецам будет сопутствовать удача, то в неизвестной местности, на землях, что принадлежат одному из лордов, имени которого они не знают, без денег, одежды, еды, без всего, уставшие и не умеющие ничего полезного для выживания, воспитанные как знатные люди, пленники Культа Первых могут и пропасть. Им придётся очень туго. Возможно, не лучше, чем в клетке. Кто знает, не ожидает ли их в конце пути точно такая же, а может, и более мучительная смерть от болезни или голода?
Про то, что может ожидать беглецов, если их всё же поймают, думать и вовсе было страшно. А уж о последствиях второго неудачного побега – и подавно. Но вассал Холдбистов заражал уверенностью, неустанно твердил о несостоятельности другого варианта развития событий и не желал предполагать, какие опасности могут встретиться на пути.
Арло оправдывал себя желанием присмотреть за юнцом. Писарь верил, что пережил бы плен. Верил, что смог бы рано или поздно убедить культистов отпустить его. А ещё Арло считал, что его пленители так или иначе работают на кого-то из знати, которая их обеспечивает, а значит, шанс договориться возрастает. Вот только Винсент один не справится ни в коем случае, и бросать его нельзя. Исключительно желание помочь, а не стремление следовать, куда ему укажут, дабы не брать на себя ответственность, помогло выбрать путь – так повторял себе Флейм.
Спустя два привала, во время которых можно было обсудить план, Винсент продемонстрировал украденный у культистов нож. Клетки остались далеко позади – в день, когда приятели собирались бежать, всех пленников крепко связали и вывели на улицу. Рабы, в том числе и Флейм, жмурились, морщились, закрывались руками от слишком яркого солнца на протяжении пары часов, не меньше. В подвалах крепости – при удалении от старого места обитания Арло удалось рассмотреть строение – было темно, лишь по паре факелов с каждой из сторон освещали пространство круглые сутки. Порой, когда стражникам надоедала полутьма, они зажигали оставшиеся факелы – между клетками с обеих сторон проходов, на расстоянии четырёх шагов друг от друга. Но даже это не могло сравниться с полуденным солнечным светом.
На некоторое время мужчине показалось, что он ослеп. Он махал перед собой связанными руками, пытался прощупать ногами путь и тихо стонал от непередаваемых неприятных ощущений в глазах. В нос ударила волна свежего воздуха, вдруг ставшего неприятно-кусающим. Ощущение покалывания и желание чихать быстро сменились радостью, но в первые минуты и даже часы писарь хотел вернуться обратно.
Лёгкий ветерок трепал спутанные пряди, из-за чего кусочки соломы начали высовываться из них. Запахи травы, поздних цветов и лошадей наполнили всё существо Арло. Он чувствовал себя недавно родившимся щенком – вокруг столько всего нового и интересного, всего, что очень хочется изучить. А ещё вокруг таилась опасность, он знал это, но не мог её разглядеть.
Культисты не стали дожидаться, пока их подопечные придут в себя. Изначально было решено привязать верёвки от рук пленников к лошадям и таким образом транспортировать их. Несколько человек у каждой лошади и несколько, что должны были идти за телегами, к которым тоже тянулись путы. Прекрасному плану было не суждено сбыться – ослабевшие от заточения несчастные сбивались с шага, падали без сил, выдыхались и не думали ни о чём, кроме своей усталости. Арло был одним из первых.
Да, таким образом культисты могли обезопасить себя от попыток побега, ведь измотанным до полуобморочного состояния людям некогда было переговариваться. Тех, кто вёл себя совершенно неразумно или был слишком слаб, связанными бросили в телеги.
Спустя всего пару часов стало понятно, что таким образом Культ Первых будет добираться очень долго, если и вовсе сумеет куда-то продвинуться.
Утомлённые жертвы душевнобольного лекаря, побывавшие за Вратами Бездны, перепуганные пленники, которых морили голодом, женщины, подвергшиеся избиению и насилию, – эти люди не могли долго идти, а некоторые и передвигаться вовсе. Даже боль от падений и волочения по земле не могла заставить их встать.
