С того дня лорд Форест опасался поддаваться порывам. Через пару лет он вычеркнул из памяти страшные события – это было лучшим вариантом, чтобы продолжить счастливую жизнь, – и не вспоминал их до того, как поднял Бладсворда. Картина мертвеца с разодранной шеей отрезвила Райана, и он понял, что чуть не забыл о самой цели визита. Смерть Мортона не имела значения, самое главное – Ховвил и возвращение его Арло…
Лорд Бладсворд не мог долго терпеть, когда его игнорировали. Поэтому он довольно быстро нагнал Фореста, не подозревая, от чего тот спасает болвана.
– Если бы я хотел навлечь беду на королевство или какого-нибудь конкретного его жителя, то не стал бы сейчас помогать вам, милорд Форест! – возмутился Мортон. – Я бы не отправился с вами в этот поход, не ездил бы по размытым тропам, не ночевал бы в придорожных лачугах или и вовсе на земле. Я помогаю вам отыскать глупого мальчишку, который не способен был выслушать и выполнить простые приказы и возжелал искать неприятностей.
– Ховвил для своих лет умный и послушный, уж повоспитаннее всего моего рода. А вы обязаны следить не только за безопасностью в стенах замка, но и за городом. За всеми городами, лорд Бладсворд!
– Я прекрасно справлюсь со всеми своими обязанностями, и не вам мне указывать, что и как делать. Да и как остановить мальчишку, который захотел приключений?! А вы не предполагали, что он мог захотеть податься на подвиги? Или, может, он и вовсе сторонник Культа Первых, а? Не думали об этом? А если это правда – вы меня зря обвиняете и раскаяние ляжет вам на душу тяжёлым камнем!
– Да какой из него сторонник культистов? Он недавно ещё за юбки кормилицы держался! И на моей земле нет этой заразы, мои люди негодяям помогать никогда бы не стали – Культу в моих владениях делать нечего. Если б кто их и встретил – то сразу навалял бы, а потом уже отправил доклад Боуэну. Нет. Ховвил, если и мог гадости набраться, то только здесь. От вас!
Споры стали спутниками лорда Бладсворда и Райана. Форест с превеликим удовольствием закончил бы разговор и после каждой завершённой или прерванной по какой-то причине перепалки считал, что более не станет подавать голос, но не мог замолчать. Возмущение рвалось наружу.
Мортон, поначалу выглядевший виноватым и, как казалось старшему сыну Мертора, искренне волновавшийся за судьбу своего воспитанника, с каждым днём становился всё нахальнее, вёл себя всё более грубо, откровенно дерзил, а под конец и вовсе стал перекладывать всю вину на плечи Райана и, что ещё хуже, на юного Ховвила. Этого Форест стерпеть не мог.
Однако некоторый толк в ссорах имелся. Эти непрекращающиеся с обеих сторон излияния помогали правителю держать себя в руках и хоть немного отвлекаться от мыслей о том, что могли сотворить с мальчиком культисты. Фантазия у хозяина Гринтри была скверной, слабо развитой и весьма однобокой, но все истории, которые в красках описывали тела жертв различных Культов, коих в Ферстленде насчитывалось немало во времена Первых из Династий, компенсировали его недостаточное воображение.
Все разговоры и препирательства стихли, когда Мортон остановил коня. Райан проследил за взглядом Бладсворда и увидел старую крепость. Она располагалась всего в половине дня пути, может, немногим больше, от границ. На первый взгляд заброшенное строение с разрушившейся от времени Башней Мудрости, с несколькими ещё целыми и крепкими стенами, в которых слишком уж отчётливо выделялись новые ворота, и поросшим травой рвом, имело неудобное расположение вдали ото всех путей. Райан не мог припомнить, кто и когда построил крепость на отшибе. Его младший брат Клейс, скорее всего, рассказал бы увлекательную историю про неё и объяснил причину, по которой культисты могли облюбовать старое и неказистое здание, но правитель не понимал подобного и не желал понимать.
– Нам сюда? Вы уверены, лорд Бладсворд, что именно эту крепость отдали Культу Первых?
– Я ничего и никому не отдавал! – привычно возмутился Мортон. Казалось, что он воспринимает с агрессией всё, что ему говорят. – Но уверен, что если они и могли где-то скрываться, то только здесь. Я всего лишь предполагаю, как вы понимаете…
Спор с упрямым и вредным стариком был бесполезен и ничего бы не принес, кроме разочарования, а болтать попусту мужчина не любил.
Райан молча пришпорил коня.
– Милорд, куда же вы? Милордам не надо вперёд! Нельзя сломя голову, милорд Форест! – закричал кто-то правителю вслед, однако хозяин Гринтри уже спешил спасать родственника. Он понимал, что дядя Арло, скорее всего, узнает о приключениях единственного сына и Райану придётся выслушать много нового и не очень о себе, о Гринтри, о своих советниках, и скорее всего в весьма грубой форме. Пусть младшего брата Мертора и звали «дядюшкой» все Форесты, вне зависимости от родственных связей, попадаться под горячую руку родственнику не стоило. Правитель Династии надеялся, что получится убедить Ховвила не рассказывать о похищении хотя бы в ближайшее время, дать истории улечься, а после Арло уже незачем будет сердиться. Однако куда более важной причиной для рывка в пристанище жестоких душевнобольных убийц и мучителей было желание спасти мальчишку, а не собственную шкуру и уши.
На именинах наследника, в честь которых в Санфелле устроили праздник – первое большое пиршество с начала болезни Гийера Старская, – Клейс поведал о том, что нашёл когда-то в покоях и личных вещах сестры. Король в то время даже смотреть не мог на содержимое сундуков и шкафов – любой предмет пробуждал в нём воспоминания, а с ними и горечь от потери королевы. Правитель всем сердцем полюбил Аалию и до своей смерти так ни разу и не посетил её бывшие покои. Разбирать вещи поручили Клейсу.
Регент обнаружил множество упоминаний Культа Первых, который, как оказалось, существовал уже очень давно. В дневниках, что вела Аалия своей рукой, стояла дата первой находки тел лордов, над которыми проводили то ли эксперимент, то ли ритуал, и было это не менее четырёх сотен лет назад. Большая часть информации, кроме подробного описания найденных тел, была зачёркнута несколькими толстыми линиями.
Юный королевский помощник отложил доставшееся ему имущество на потом и только перед именинами Аурона зачем-то решил почитать. Он признался, что тогда быстро потерял интерес, высказал предположение, что любимая сестрица была больна и нуждалась в лечении последние годы, чем в тот день возмутил Райана. Записи сестры врезались в память, и ссора с братом помогла этому. Аалия верила в ужасные деяния Культа, и сейчас, мчась к крепости, правитель Форест вспомнил всё, что когда-то слышал и читал. Весёлый и добродушный великан чувствовал себя неуютно. Словно он был беззащитным перед чем-то неведомым, непонятным и чрезвычайно опасным.
Пытаясь прогнать дурные мысли, Райан готовился встретиться с врагами, кричал об этом, но никто так и не вышел к нему. Пустые мешки из-под зерна, остатки от туш оленей, кабанов и других животных, обломки посуды, костровища и многое другое указывали на то, что кто-то и правда долго жил в крепости. И на то, что эти люди были неряшливы и мусорили без зазрения совести. Словно обитали во временном жилище, а не в собственном доме. Быть может, потому и позволяли себе подобное. Портить чужое всегда приятнее, чем своё.
