– Это не страшно, Ваше Высочество. – Приглашённый для знакомства оруженосец сидел с регентом в Малом зале и поедал угощения, которые распорядился принести мужчина. Форест знал, как задобрить и расположить к себе юнца. – Я из очень большой и бедной семьи. Я привык. Голод всегда ходит рядом со мной. Это не мои слова, я слышал, как говорили сиры и запомнил, мне они понравились. Звучит хорошо, правда? Мой наставник взял меня к себе. Он учит меня говорить и кормит, мне повезло. А теперь меня позвали сами вы!
– Ты сможешь многое совершить и многого добиться. Но сейчас твоя главная задача – доказать, что ты принц. Ты должен убедить похитителей и не отступать от этого на протяжении пути, иначе тебя могут просто убить и бросить в лесу. Ты понимаешь, как важно сохранить твоё истинное происхождение в тайне?
Оруженосец закивал, откусывая прямо от буханки свежего хлеба. Он макал её в мёд с перетёртыми ягодами и орехами, потом – в вино и продолжал всовывать в и без того полный рот кусок за куском.
– А теперь мы повторим с тобой всё, что ты должен делать, – приветливо улыбнулся регент новому Лжеаурону, – и начнём с поведения за столом…
Почти двое суток до отъезда ушло у регента на обучение. Он встречался с оруженосцем в Малом зале. Аквуен приводил подставного принца по коридорам, которыми обычно не пользовались слуги, в шлеме и доспехах, в плаще и капюшоне поверх металлического шлема и уводил тем же путём. После, когда регент уехал, сир продолжал учить ребёнка основам поведения вплоть до похищения. К сожалению, превратить деревенского необразованного, пусть и талантливого в обращении с оружием юнца было сложно, оставалось надеяться, что ни столовых приборов, ни самого стола культисты не прихватят и не заставят пленника демонстрировать способность к чтению или танцам посреди полей и лесов.
Похищение проходило без контроля регента, вместо него остался сир Смелый – именно он должен был проследить, чтобы от рук культистов никто не пострадал. Разумеется, Тимае хватило ума явиться не среди бела дня, а под покровом темноты. На Цома же как на человека, который давно жил в замке и имел связи, возлагали обязанности отвлечь заранее предупреждённую стражу и заставить её отойти от покоев принца, чтобы в это время фанатики пробрались к мальчику и вывели его.
Сам Его Высочество переживал похищение совсем в другом месте – леди Шау возжелала проводить регента до укрепления, где якобы истязали её сына, и настаивала так отчаянно, что мужчина сдался. Большой отряд из рыцарей Серого Братства, а также половина защитников королевской семьи и, соответственно, регента, оберегали путников.
Слова леди Лоудбелл подтвердились, Клейс своими глазами увидел ужасающую картину. Запах, который стоял в подземных помещениях, был отвратительным, он въелся в стены, потолок и пол, в решётки и насквозь пропитал то, что некогда называлось соломой. Шау морщилась, она говорила, что до этого смрад чувствовался значительно меньше, а Клейс, постоянно держащий платок, который до этого благоухал цветами, у самого носа, не вышел лишь потому, что хотел оказать поддержку женщине.
Осмотр крепости не принёс ничего – люди давно покинули это место, а те, кого здесь держали и пытали, вероятно, если и были живы, то наверняка теперь нуждались в лечении на Острове.
– Почему вы уверены, что здесь держали вашего сына, миледи? – Клейс хотел поинтересоваться ещё и тем, когда же они соизволят покинуть подвалы, однако сдержался. Проживание в покоях изнежило его – недопустимая слабость.
– Я уже говорила вам, и неоднократно, Ваше Высочество. Я видела. Собственными глазами я видела, как измывались над моим Велесом и над другими… – Шау настаивала на своём, и Клейс не стал спорить.
– Я сделаю всё, чтобы помочь вам найти вашего первенца, миледи.
– Тогда отыщите сира Саттона, я знаю, что он повинен в похищении Велеса и смерти Отто.
Клейс жалел женщину, но уже подумывал о том, чтобы пожелать ей найти другого супруга, попытать счастье и обзавестись новыми детьми. Не совсем подходящее место для таких разговоров. Лучше предлагать подобное в Большом зале или во время прогулки по садам, но никак не в разрушенной крепости, среди вони и грязи.
Вместо этого Форест дал слово отыскать Саттона и узнать, куда тот пропадал из столицы. В данный момент добраться до сира не представлялось возможным – он разъезжал с братьями по Ферстленду, убеждаясь в соблюдении порядка.
Побудило регента дать слово и его воспоминание о более ранней встрече с леди. Несколько лет назад Шау, как с уверенностью мог сказать мужчина, выглядела намного привлекательнее. Она успела изрядно… повзрослеть. Назвать это старостью не выходило. Повлияли ли столь сильно на неё смерть мужа или исчезновение наследника, судить нелегко, но возраст пошел ей на пользу. Лоудбелл лишь похорошела. Её стремление, безумство, уверенность в правильности слов, жажда спасти сына от неминуемой гибели – всё это сделало леди притягательной. И не только Форест это заметил.
Один из Серых Братьев неустанно следовал за женщиной и проявлял свою заботу, порой чрезмерную для принёсшего обеты человека. Погибший муж леди также некогда назывался рыцарем и имел очень много общего с новым ухажёром. Если Велес не найдётся и леди найдёт утешение в новом браке, Клейс не станет мешать.
По возвращении в Санфелл первым делом регент отправился проверять, насколько удачно выполнила задумку Тимая. Лжеаурон встретил его с сиром Аквуеном во главе стражи. Живой и невредимый. Цом вместе с еретиками безупречно произвёл похищение мальчишки из королевских покоев, покинул замок, а после и город. Отправленные следом отряды держались на почтительном расстоянии, достаточном, чтобы не упустить фанатиков, но при этом не показать своего присутствия. Для этого отобрали лучших сиров, тех, кто наиболее преуспел в чтении следов, и даже слуга не подозревал, что у него есть поддержка. Клейс доверял юноше, но предпочитал иметь некоторое преимущество.
Как и приказал регент, в замке и в городе с утра подняли панику из-за якобы пропажи принца. Отряды Серых Братьев прошлись туда-сюда, заглянули в разные кварталы, порыскали в тавернах и в злачных местах, походили по порту, сам Клейс также ездил несколько раз в город в компании стражи, караулы на пять дней усилили, а десяток человек задержали, допросили о подозрительных людях и о культистах, а затем отпустили с миром. Такая имитация поисков должна была убедить представителей Культа Первых, если таковые остались в столице, что принц действительно пропал и никто не знает, куда именно.
Желание регента сохранить всё в тайне выглядело вполне логично; если у оставшихся врагов есть хоть толика здравого смысла, они должны понять, что происходит. Аурону запретили покидать стены замка и вынудили сидеть в покоях, опасаясь шпионов среди знати, а просителей в ближайшие две-три аудиенции должен был принимать лично Форест.
После суматохи наступили не менее увлекательные, но более спокойные дни. Если с Шау регент выбрался из четырёх стен и наконец-то проехался верхом, то по возвращении коня ему заменили папирус и перья. Первым пришло запоздалое письмо от Верда Флейма – гонцы не очень хорошо исполняли свои обязанности. В послании лорд сообщал, что их с Глейгримом подставил некто третий и на деле они являются хорошими приятелями, чья дружба началась, пока сын Дарона находился в плену у соседа. Лорд-наследник писал сбивчиво, повторялся, и некоторые его слова были не только сложно разбираемыми, но ещё и написанными с грубыми ошибками. Переосмыслить информацию времени недоставало, так как следом на Клейса обрушилась новая порция новостей. Гонцы Флейма остались в Санфелле, да и куда их отправлять, если вести о сгоревшем Файрфорте уже достигли столицы, а разведчики доложили, что наследника Дарона, живого и целого, видели по дороге к границам с Глейгримами.
