Чисхолм, однако, поступил по-другому.
В письме от Грин-Маунтина и матери Шарлиэн были принесены глубокие извинения за это, но она знала, что на самом деле не может их винить. Если уж на то пошло, она также не могла винить Кэйлеба, хотя часть ее была просто немного расстроена, потому что она не могла. Его решение не участвовать в процессе отбора, несомненно, было правильным, даже если это оставило ее в липком, потенциально неприятном беспорядке.
Палата общин Чисхолма была вполне готова сотрудничать со своей собственной палатой лордов, но лорды наотрез отказались сотрудничать с палатой общин. Они, и только они, будут решать, кто из их членов будет направлен в Теллесберг, чтобы представлять их в новом парламенте.
И именно поэтому они будут такой занозой у меня в заднице, — мрачно подумала Шарлиэн. Они здесь не для того, чтобы представлять Чисхолм; они здесь, чтобы представлять самих себя.
Что ж, это был не первый раз, когда она скрещивала мечи с чисхолмской знатью, и на этот раз у нее было несколько действительно грозных союзников.
* * *
— и поэтому, милорд спикер, я настоятельно прошу, чтобы этот орган немедленно обратил свое внимание на этот вопрос.
Шарлиэн поморщилась, откинувшись на спинку удобного кресла в той же приемной, которую они с Грей-Харбором занимали этим утром. Было очень много других неотложных дел, на которые она могла бы потратить свое ограниченное время, но ей очень хотелось услышать своими собственными ушами обсуждения хотя бы первого дня. Она доверяла Грей-Харбору и архиепископу Мейкелу — оба они были официальными членами имперского парламента, который делегаты пытались организовать, — и по большей части она была бы полностью удовлетворена их сообщениями по ходу организационных встреч. На данный момент, однако, она хотела получить представление о настроении делегатов и о том, к чему, вероятно, приведут их обсуждения.
Чего я действительно хочу, — ворчливо призналась она себе, — так это быть там, пинать их в зад или, возможно, пристрелить одного или двух слишком вышедших из-под контроля — чтобы сделать эту работу правильно! В конце концов, они с Кэйлебом почти наверняка получили бы почти все, что хотели. Она знала это, и если кто-то в этом бальном зале, превращенном в зал заседаний, думал иначе, они скоро обнаружат обратное. К сожалению, она не могла просто диктовать свои собственные условия и решения — не в том случае, если она хотела, чтобы легитимность этого нового парламента была полностью признана его собственными членами, не говоря уже об остальной части империи. Эти люди, какими бы раздражающими ни были некоторые из них, были представителями подданных империи. Если они действительно собирались представлять лордов и простолюдинов, то им должно быть позволено высказывать свое собственное мнение, организовывать свои собственные дела и принимать свои собственные решения. Если корона не соглашалась с этими решениями, то, очевидно, задача короны заключалась в том, чтобы что-то с этим сделать, но не путем наглого отклонения или открытого попрания их. И не без того, чтобы сначала выслушать их и попытаться поработать с ними, поскольку было весьма вероятно, что у них было что-то стоящее, даже если это было не то, что корона хотела услышать.
Неважно, насколько это может быть утомительно, неприятно и просто раздражающе.
Если уж на то пошло, — размышляла Шарлиэн с кривой улыбкой, — то сидение здесь, а не там, может быть, на самом деле принесет мне некоторую пользу. Я могу справиться — или, по крайней мере, превозмочь — худшие из моих приступов гнева, прежде чем мне придется иметь с ними дело.
Это не было второстепенным соображением, и человек, который только что закончил говорить и вернулся на свое место, был отличным примером того, почему это не так. У Пейта Стивирта, герцога Блэк-Хорс, были амбиции (которые были менее хорошо скрыты, чем он, по-видимому, думал) добиться успеха там, где потерпел неудачу предыдущий герцог Три-Хиллз. И в этом он был не одинок. Он и человек, сидящий рядом с ним — Жэйсин Сифарер, герцог Рок-Коуст — были близкими союзниками в палате лордов Чисхолма. Шарлиэн предположила, что это не слишком удивительно, учитывая тот факт, что их герцогства соседствовали друг с другом на юго-западе Чисхолма, и их семьи вступали в браки на протяжении нескольких поколений. Или что оба они были настолько упрямы, упорны и близоруки, насколько это возможно для живого человеческого существа. Если уж на то пошло, она подозревала, что большинство трупов были менее упрямыми, чем были на самом деле эти двое! И все же, по странному стечению обстоятельств, они оба, а также почти столь же отвратительный (с точки зрения Шарлиэн) граф Дрэгон-Хилл, были выбраны своими коллегами-пэрами, чтобы представлять их в Теллесберге. К счастью, сэр Адем Жефри, граф Кросс-Крик, тоже каким-то образом проскользнул через процесс отбора. Кросс-Крик был шурином графа Уайт-Крэга и одним из высокопоставленных членов палаты лордов, который на самом деле был верным союзником короны.
В данный момент герцог Блэк-Хорс готовил почву для того, что, как Шарлиэн с самого начала предполагала, станет одной из тактик палаты лордов. В Чарисе было гораздо меньше герцогов и графов и гораздо больше баронов, чем в Чисхолме, и в брачном контракте, создавшем империю, было указано, что все ранее существовавшие дворянские патенты останутся неизменными и после официального слияния двух корон станут имперскими титулами. Теперь пэры Чисхолма заняли позицию, согласно которой места в палате лордов нового имперского парламента должны распределяться строго на основе приоритета титула, независимо от королевства, из которого могут быть родом обладатели этих титулов.
Это была наглая попытка гарантировать, что в верхней палате нового парламента будет доминировать чисхолмская аристократия, и хотя Шарлиэн ожидала движения в этом направлении, она не думала, что они попытаются продвинуть его так быстро. По общему признанию, у Блэк-Хорса было много общего с драконом на стекольном заводе, но в Чисхолме он хотя бы немного научился тактике выбора времени. Конечно, у него должно было хватить ума понять, что было бы благоразумно, по крайней мере, прощупать почву здесь, в Теллесберге, прежде чем окунуться с головой. И помнить, что геральдическим символом Чариса был кракен.
Очевидно, нет, — язвительно подумала она. — Что не совсем разбивает мне сердце. Если есть какие-то чарисийские аристократы с манией захвата власти, это должно, по крайней мере, гарантировать, что они не думают, что могут заключить какую-то сделку с моей идиотской аристократией!
На самом деле, она уже могла видеть довольно много недовольных чарисийцев. Очевидно, тактика палаты лордов Чисхолма также не стала для них полной неожиданностью. Не то чтобы ожидание этого сделало чарисийцев менее… раздраженными, когда их ожидания подтвердились. И не то чтобы осознание того, что Блэк-Хорс прыгнул слишком быстро, делало то, что он говорил, хоть немного менее раздражающим для Шарлиэн.
Он и его союзники завернули свое предложение в камуфляж собственного и настойчивого утверждения Кэйлеба и ее о том, что в слиянии их двух королевств не было ни «старшего», ни «младшего» партнера. Если бы Чисхолм и Чарис действительно собирались слиться в единое целое, утверждал Блэк-Хорс, тогда национальные границы, которые когда-то разделяли их, больше не существовали бы. Все их пэры должны считаться членами единого объединенного пэрства, точно так же, как все простолюдины из обоих ныне юридически умерших королевств должны иметь право на избрание в новую палату общин. И если это так, то, очевидно, места в новой палате лордов должны быть распределены строго на основе приоритета титула, независимо от того, был ли это титул Чисхолма или Чариса. В конце концов, разве все они не должны были стать верными слугами единой, объединенной короны?
