— Поскольку вы ничего не можете поделать с версией Церкви, особенно важно, чтобы вы донесли то, что действительно произошло, до всех ваших собственных людей. И, в дополнение к тому, чтобы дать понять, что вы не просто покончили с ним, потому что он был раздражающим препятствием, абсолютно необходимо, чтобы все в Чисхолме знали, что, хотя убийцы, возможно, были чарисийцами, двое людей, наиболее ответственных за весь заговор — Хэлком и Холбрук-Холлоу — оба были родом из-за пределов королевства. На самом деле, человек, который на самом деле собрал все это воедино, не только не был чарисийцем, но и был одним из первых дворян в Чисхолме. Если вы это сделаете, и если ее величество подчеркнет, как ее телохранители-чарисийцы сражались до последнего человека, чтобы спасти ее от убийства, спланированного ее собственным дядей, вы действительно сможете изменить все это, по крайней мере, с точки зрения любого чисхолмца, который еще не категорически против образования империи.
— Я действительно согласна, — сказала теперь Шарлиэн. — Но не вижу никакого способа лично вернуться в Чисхолм, по крайней мере, пока ты, Кэйлеб, не вернешься из Корисанды. Во-первых, если я сейчас покину Чарис, разве твои чарисийцы не воспримут это как доказательство того, что я им не доверяю? Что я убегаю от них, потому что все это заставило меня с подозрением относиться ко всем им?
— Не знаю, любимая, — сказал Кэйлеб со вздохом.
— С вашего позволения, ваше величество? — неуверенно сказал Сихэмпер.
— Какое «величество», Эдуирд? — спросила Шарлиэн.
— В данном случае, вы оба, ваше величество. — Ее личный оруженосец слегка улыбнулся, затем посерьезнел. — Я считаю, что князь Нарман прав. И мне кажется, что если вы предстанете перед парламентом и, возможно, в среду в Теллесбергском соборе с архиепископом и откровенно объясните всем чарисийцам, что вам необходимо как можно быстрее вернуться в Чисхолм, чтобы заверить своих подданных в вашей безопасности и рассказать им, как ваши чарисийские стражники погибли, защищая тебя, они, вероятно, тебе поверят. И уверен, что если вы оставите графа Грей-Харбора и архиепископа Мейкела в качестве ваших регентов здесь, в Теллесберге, пока вы в отъезде, вы можете рассчитывать на то, что они будут поддерживать все в порядке, пока вы — или император — не сможете вернуться. И тот факт, что вы доверяете им достаточно, чтобы сделать это, также должен помочь убедить остальных граждан Чариса в том, что вы действительно бежите домой не потому, что боитесь.
— Думаю, что он прав, Шарлиэн, — сказал Кэйлеб после минутного раздумья. — Если бы тебя здесь не было, и если бы нам обоим не было так важно продемонстрировать, что мы действительно равны, я бы все равно оставил Рейджиса и Мейкела за главных. Они, безусловно, способны поддерживать порядок, как выразился Эдуирд, в течение нескольких месяцев. И, теперь, когда я думаю об этом, то, что ты «самостоятельно» решила вернуться в Чисхолм — и продемонстрировала, что у тебя есть и право, и разум, и воля действовать по собственной инициативе, когда мы двое не можем посоветоваться друг с другом, — это только еще больше укрепит нашу способность совместно участвовать в процессе принятия решений, когда мы вынуждены действовать раздельно.
— Думаю, что Эдуирд и Кэйлеб оба правы, ваша светлость, — сказал Мерлин. — И так случилось, что вся эта почти катастрофа продемонстрировала мне, что я далеко не так умен, как я думал.
Шарлиэн склонила голову набок, пристально глядя на высокого, широкоплечего мужчину с сапфировыми глазами, о котором она все еще не могла думать как о женщине по имени Нимуэ. Она хотела узнать больше о Мерлине — и Нимуэ — и о странном, чудесном и ужасающем мире, из которого они пришли, но она уже поняла, что это такое, чего она никогда раньше не могла понять в отношении Мерлина. Теперь она понимала его непринужденную фамильярность с Кэйлебом — и с ней. Даже Сихэмпер, который не задумываясь отдал бы за нее жизнь, который помогал ее растить и который, она знала, любил ее так сильно, как если бы она была его собственной дочерью, все еще не мог забыть, что она королева, а теперь императрица. Всегда присутствовала эта естественная, неизбежная грань почтения, это внутреннее осознание ролей и мест. Но Нимуэ Албан жила в мире без королей, королев или императриц, и, по-видимому, ее отец был одним из самых богатых и влиятельных гражданских лиц в том мире. Мерлин глубоко уважал Кэйлеба, в этом Шарлиэн не сомневалась, но воспитание Нимуэ Албан привило ему иммунитет против этого автоматического, инстинктивного почтения.
И тот факт, что Кэйлеб не ожидал от него такого почтения или чувствовал себя оскорбленным, когда не получал его, также сказал много очень интересных вещей о Кэйлебе, — размышляла она.
— Я всегда понимал, что ты не так умен, как думаешь, — сказал ему сейчас Кэйлеб с усмешкой. — Что привлекло твое внимание к этому незначительному факту?
— Ну, ваше величество, — ответил Мерлин с улыбкой, — я мог бы предупредить ее светлость о попытке убийства со стороны Корисанды, если бы только оставил ей коммуникатор. И если бы я это сделал, — его улыбка внезапно исчезла, — все эти люди были бы все еще живы.
— Не надо, Мерлин. — Шарлиэн покачала головой: — Ты не мог оставить мне никакого «коммуникатора» — что бы это ни было — не сказав мне всего этого перед уходом. И хотя я не могу притворяться, что не хотела бы, чтобы ты мне сказал, я понимаю, почему ты этого не сделал. Если уж на то пошло, думаю, что это было, вероятно, самое мудрое решение, учитывая то, что вы и Братья на самом деле знали обо мне на тот момент, хотя, очевидно, прошедшие события изменили это.
— Считаю, вы относитесь ко мне добрее, чем я заслуживаю, — сказал Мерлин. — Хотя, возможно, вы и правы. Во всяком случае, это коммуникатор.
Он сунул руку в поясную сумку и извлек устройство размером меньше ладони Шарлиэн, сделанное из какого-то твердого, блестящего, черного материала. Он коснулся почти невидимой кнопки на его поверхности, и крышка открылась, чтобы показать ряд маленьких кнопок под прямоугольной панелью из чего-то, похожего на непрозрачное стекло. Глаза Шарлиэн округлились от удивления, а затем она ахнула от восторга, когда матовое стекло внезапно ожило, словно волшебная грифельная доска, исписанная сверкающими буквами.
— Это называется «защищенный коммуникатор», ваша светлость, — сказал он. — На данный момент я не собираюсь пытаться объяснить все о том, как это работает. Честно говоря, большинство людей, которых я знала, когда была Нимуэ, все равно этого не понимали. Все, что им нужно было знать, — это как им пользоваться, и это все, что вам нужно знать. Его основная функция — позволить людям быстро и безопасно общаться на больших расстояниях, разговаривая друг с другом, хотя у него есть несколько дополнительных функций, которые я отключил, по крайней мере, на данный момент, — сказал он ей. — Помимо прочего, это устройство способно отображать голографические изображения — по сути, картинки, ваша светлость, — а также передавать простые голосовые сообщения. В конце концов, уверен, вы захотите повторно активировать некоторые из этих функций, но пока я подумал, что лучше избегать осложнений. Например, может быть немного сложно объяснить, если вы случайно начнете воспроизводить голографическую запись Кэйлеба, где ее мог увидеть или услышать кто-то другой. Я не думаю, что кому-то из нас понравилось бы то толкование, которое дало бы этому большинство людей, — сухо закончил он.
