— Думаю, что я уже изложил свои основные моменты, милорд. В частности, я потребую, чтобы Корисанда признала суверенитет Чариса и чтобы все члены корисандской знати индивидуально поклялись в верности чарисийской короне. Мне потребуется сотрудничество вашего собственного парламента и ваших собственных юристов для интеграции корисандского и чарисийского права. Я потребую официального признания Корисандой роспуска Лиги Корисанды и признания уже завершившейся постоянной интеграции Зибедии в империю в качестве отдельной провинции. Я назначу губернатора Корисанды, действующего от моего имени и от имени императрицы Шарлиэн при поддержке чарисийского гарнизона. Все военные корабли Корисанды после их сдачи будут включены в состав имперского чарисийского флота, а все подразделения корисандской армии будут расформированы. И я буду настаивать, по причинам, которые, уверен, вы оба поймете, на строгом ограничении числа вооруженных слуг, которых разрешено содержать любому корисандскому дворянину.
Лица корисандцев снова напряглись, пока он говорил, но он продолжал тем же спокойным, размеренным тоном.
— В свою очередь, я гарантирую защиту личности и собственности подданных Корисанды. Не будет общего захвата частной собственности, и будет уважаться собственность короны, хотя она также будет интегрирована в имперскую структуру. Все права чарисийских подданных будут распространены на любого корисандца, который поклянется в верности и лояльности империи, и корисандцам будет разрешено служить в чарисийских вооруженных силах, если они того пожелают.
— А Церковь, ваше величество? — тихо спросил Тартариэн.
— А Церковь, милорд? — голос Кэйлеба был почти таким же мягким, как у Тартариэна, а его улыбка была неприятной. — Церковь Чариса следует за короной Чариса.
— Что именно это означает, ваше величество? — спросил Энвил-Рок, его голос был резче, чем раньше.
— Это означает, что епископы Церкви и служащее духовенство в Корисанде должны будут подтвердить свою лояльность Церкви Чариса и признать архиепископа Мейкела предстоятелем этой церкви, — категорично ответил Кэйлеб. — Любой епископ или священник, который не может с чистой совестью сделать это утверждение и признание, будет лишен своего сана. Его не посадят в тюрьму за его отказ, не отправят в изгнание и не лишат его священнической шапки. Как согласился архиепископ Мейкел, священник остается священником навсегда, и, несмотря на обвинения «храмовой четверки», у нас нет желания наказывать или преследовать кого-либо просто потому, что он с чистой совестью не может согласиться с позицией и организацией Церкви Чариса. Мы будем наказывать любые предательские действия, независимо от их оправдания и независимо от того, кем могут быть предатели, но никаких произвольных арестов или тюремного заключения не будет.
— Многие из наших людей отвергнут ваше право диктовать условия Матери-Церкви, как бы разумно вы их ни обставляли, ваше величество, — предостерегающе сказал Энвил-Рок.
— Для себя, как личности, они имеют на это полное право, — непоколебимо заявил Кэйлеб. — Если они выходят за рамки вопросов личной совести в открытое неповиновение закону, который связывает всех людей, или в организованное сопротивление короне, тогда они становятся преступниками, и с ними будут обращаться как с таковыми. Хотя, — его глаза стали тверже коричневого агата, — я бы рекомендовал им принять к сведению тот факт, что архиепископ Мейкел специально отверг указания Книги Шулера, касающиеся «надлежащего наказания» за ересь. Что бы ни решила сделать храмовая четверка, Церковь Чариса не будет нести ответственности за зверства, подобные тем, что были совершены над архиепископом Эрейком. Также Чарисийская империя не будет сжигать невинные города или убивать, насиловать и терроризировать своих граждан, как храмовая четверка предложила сделать с Чарисом.
Энвил-Рок попытался встретиться взглядом с этими жесткими карими глазами. Через мгновение его собственный взгляд не выдержал.
— Как бы то ни было, милорды, — сказал Кэйлеб через несколько мгновений, его голос был несколько легче, чем раньше, — вы можете утешить себя знанием того, что императрица Шарлиэн и я остаемся под указом великого викария Эрика об отлучении от церкви. Теоретически, я полагаю, это означает, что любая клятва, которую вы можете дать нам, не является обязательной в глазах Матери-Церкви. Или, возможно, я должен сказать, совета викариев и храмовой четверки. Имейте в виду, я намерен привести в исполнение любые клятвы, которые вы можете принести, в точности так, как если бы они были обязательными, но если это поможет вам или другим дворянам Корисанды, когда речь идет о вашей совести… — Он пожал плечами.
— Ваше величество, мы… — немного резко начал Энвил-Рок, но Кэйлеб покачал головой.
— Простите меня, милорд, — прервал он. — Я не хотел, чтобы это прозвучало так, как будто я легкомысленно отношусь к ситуации, и я бы ни на мгновение не поставил под сомнение личную честь вас или графа Тартариэна. С другой стороны, хотим мы признать это или нет, все мы знаем, что кто-то в Корисанде собирается придерживаться именно такой точки зрения, чтобы оправдать активное сопротивление империи. Это произойдет, милорды, и все мы это знаем. Когда это произойдет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать чрезмерной реакции, но для тех, кто несет ответственность, будут последствия, и эти последствия будут серьезными. В этом отношении у меня не больше выбора, чем у любого другого светского правителя, как бы замешанные в этом люди ни пытались оправдать свои действия. Я не буду пытаться обманывать вас в этом вопросе, и вы бы мне не поверили, если бы я это сделал.
Энвил-Рок мгновение смотрел на него, затем кивнул с искренним, хотя, возможно, и неохотным уважением.
— В любом случае, милорды, — сказал Кэйлеб более оживленно, — полагаю, что мы все понимаем исходные позиции обеих сторон. Как я уже сказал, мои условия и требования по сути просты, хотя я не настолько наивен, чтобы полагать, что их реализация не будет сложной, трудной и — к сожалению — вполне возможно, сопровождающейся дополнительным кровопролитием. Я бы предложил вам сейчас вернуться в Мэнчир, чтобы обсудить их с другими членами совета. Если вы не согласны, я бы рекомендовал нам встретиться снова завтра, когда вы сможете объяснить мне смысл ответа совета, и мы сможем продолжить эти обсуждения, если таково будет решение совета. Тем временем перемирие между нашими двумя армиями будет продолжаться.
— Полагаю, что это звучит разумно, ваше величество, — серьезно согласился Энвил-Рок, хотя, в конечном счете, он, должно быть, понимал так же хорошо, как и Кэйлеб, что у совета не было другого выбора, кроме как принять условия императора. И, как подозревал Кэйлеб, хотел ли Энвил-Рок признать это или нет, они с Тартариэном должны были признать, что предъявляемые требования были не просто разумными, но и минимальными в данных обстоятельствах.
— Однако, прежде чем вы вернетесь в город, — сказал император, — я надеюсь, что вы окажете мне честь отобедать со мной и моими старшими офицерами. Я договорился, чтобы некоторые из наших гостей присоединились к нам за столом, — добавил он, и хотя его улыбка была слабой, она также была теплее, чем любая из тех, которыми они когда-либо обменивались, когда он кивнул сэру Корину.
