— Я и сам так думал, — согласился Клинтан с легким намеком на самодовольство.
Мейгвейр резко поднял глаза, и Дючейрн почувствовал что-то похожее на жалость к капитан-генералу.
До тебя дошло только сейчас, да, Аллейн? — сардонически подумал он. — Что ж, полагаю, лучше поздно, чем никогда. Но тебе действительно нужно поработать над тем, чтобы контролировать свое выражение лица.
Судя по выражению глаз Мейгвейра, он наконец понял, что Тринейр и Дючейрн подозревали все это время, и тот факт, что Клинтан действовал в одностороннем порядке, даже не посоветовавшись со своими коллегами, должно быть, пугал его еще больше, чем Дючейрна. В конце концов, Мейгвейр был самым уязвимым из храмовой четверки. Остальная часть викариата была, мягко говоря, недовольна, когда весь новый галерный флот был объявлен устаревшим перед его самой первой битвой с силами тьмы. Даже те, кто был слишком осмотрителен — или напуган — чтобы открыто критиковать великого инквизитора или канцлера, начали бормотать о явной некомпетентности капитан-генерала. Теперь Клинтан небрежно бросил Гектора на растерзание ящерам просто потому, что этот человек был более ценен как достойно умерший мученик, чем как живой. Если великий инквизитор мог сделать это, то он, безусловно, мог бы предложить самых слабых и уязвимых из своих коллег, чтобы успокоить гнев остальных членов викариата.
И он сделает это, Аллейн, — подумал Дючейрн. — Без малейших колебаний или раздумий, если он видит в этом какую-то выгоду.
Перед ним возник образ — образ ледяных виверн на острове дрейфующего льда, сталкивающих одного из своих собратьев в воду, чтобы посмотреть, там ли еще кракены. Нетрудно было представить одну из них с лицом Мейгвейра.
— Однако одна из дилемм, о которых я упоминал минуту назад, — продолжил Тринейр, — заключается в том, что нам делать с княжичем Дейвином.
— Я не уверен, что есть какие-либо причины торопиться с решениями, когда дело касается его, Замсин, — сказал Дючейрн. Канцлер посмотрел на него, приподняв одну бровь, и он пожал плечами. — На данный момент он и его сестра — и граф Корис — в достаточной безопасности в Тэлкире.
— И «на данный момент» у Жэймса тоже есть все основания держать его там, — сказал Клинтан с глубоким, веселым смешком.
Как бы мало Дючейрну ни было дела до веселья Клинтана по поводу войны между Делфираком и Чарисом, которая возникла из-за собственной политики великого инквизитора по захвату кораблей, он должен был признать, что Клинтан был прав. Пока король Жэймс воевал с Кэйлебом и Шарлиэн, он вряд ли отдаст дальнего родственника своей жены чарисийцам.
И, по крайней мере, Тэлкира находится достаточно далеко от материка, чтобы чарисийцы не смогли добраться до нее, — язвительно подумал Дючейрн. — Кажется, они могут отправиться в любое другое место в его королевстве, куда захотят!
Он упрекнул себя. Король Жэймс не был виноват в том, что имперский флот Чариса мог высадить морскую пехоту в любой точке вдоль его побережья, которую он выбрал. Однако было очевидно, что чарисийцы поняли, что он ничего не может с этим поделать, и они намеренно и методично закрывали все порты и гавани, которыми когда-то хвастался Делфирак. Они больше не сжигали города, но их блокада была практически непробиваемой, и они продолжали нападать на каждую военную цель, которую находили. К настоящему времени делфиракский флот вымер, и хотя чарисийцы были скрупулезно осторожны, чтобы избежать сопутствующего ущерба не-делфиракской собственности в ходе своих тайных экспедиций по захвату делфиракских торговых судов и галер в нейтральных портах, никто на самом деле не хотел рисковать гневом Кэйлеба, предлагая этим делфиракским судам убежище.
Тем не менее, в собственных мыслях Дючейрна о безопасности столицы Жэймса II было много правды. Тэлкира действительно находилась слишком далеко в глубине материка, чтобы ей могла угрожать какая-либо чарисийская атака. Что, по-своему, подводило окончательный итог ограничениям власти Чариса. Несмотря на их успехи на побережье Делфирака, или их способность вторгнуться в Корисанду, или даже сбивающие с толку отрывочные сообщения, которые до сих пор получал Мейгвейр о пугающем новом оружии и тактике их морской пехоты, им просто не хватало сухопутных сил, чтобы пробиться к жизненно важным органам любого материкового королевства.
— Я не особенно беспокоюсь о физической угрозе или безопасности Дейвина, — сказал Тринейр. — Я обеспокоен его политической ценностью. Я бы предпочел проследить за тем, чтобы никто другой не пытался использовать эту ценность таким образом, который может противоречить нашей собственной политике.
— Оставь пока мальчика в покое, Замсин, — сказал Клинтан почти нетерпеливо. — Он никуда не денется. Куда он может пойти, в конце концов? Никто из тех, кто уже не борется активно с отступниками, не захочет рисковать рыбалкой в таких водах, по крайней мере, пока мы им этого не скажем. И если придет время, что он нам понадобится, мы сможем добраться до него, когда захотим.
— Все не так просто, Жэспар. Особенно, если мы намерены признать его законным князем Корисанды.
— На самом деле, думаю, что Жэспар прав, — сказал Дючейрн, хотя ему и не нравилось, что он согласен с великим инквизитором. Тринейр снова посмотрел на него, и Дючейрн пожал плечами. — Это не так, как если бы у Дейвина — или Кориса, который действительно имеет значение в данном случае, — был кто-то еще, чтобы отстаивать его дело. Если мы объявим, что Дейвин — законный принц Корисанды, и если Мать-Церковь возьмет на себя обязательство восстановить его на троне, когда раскол будет полностью побежден, этого должно быть достаточно. Конечно, Корис достаточно умен и опытен, чтобы понять это. Давайте оставим его там, где он есть, по крайней мере, на данный момент. Мы можем справиться со всем, что нам нужно, посредством переписки. Или, если уж на то пошло, мы всегда можем вызвать Кориса сюда, в Зион, чтобы дать ему более конкретные личные инструкции. Думаю, мы можем позволить девятилетнему мальчику, который только что осиротел, попытаться найти хоть какую-то стабильность в своей жизни, прежде чем втянем его на какую-нибудь политическую сковородку.
Тринейр несколько мгновений пристально смотрел в глаза Дючейрну, затем медленно кивнул. Дючейрн не сомневался, что Тринейр пожертвует мальчиком без малейших колебаний, если решит, что это целесообразно. Но, по крайней мере, у канцлера было достаточно сострадания, чтобы оставить скорбящего мальчика в покое до тех пор, пока это не станет целесообразным. Возможно, Клинтан тоже это сделал, но Дючейрн лично никогда не сомневался, что позиция Клинтана была результатом безразличия — или даже самодовольного удовлетворения тем, насколько хорошо сработало его убийство отца мальчика, — а не какой-либо заботы о юном Дейвине.
— Хорошо, — сказал Тринейр вслух. — Я подготовлю послание Корису, в котором мы признаем Дейвина и предложим способы, которыми Корис и князь могли бы помочь нам в борьбе с убийцами его отца. Конечно, я разошлю черновик всем вам, прежде чем отправить его, — добавил он, бросив слегка острый взгляд в сторону Клинтана.
Этот взгляд отскочил от доспехов великого инквизитора, даже не поцарапав их краску.
