Томми с сомнением глянул на друга.
— То есть ты и правда веришь, что Джек был на самом деле? — спросил он. — И что мы запросто можем его встретить, если прогуляемся ночью по Уэлихолну? Хотя бы даже сегодня?
— Сегодня — нет. Сегодня же еще не Хэллоуин.
— И что с того?
— А то, что только в Хэллоуин Джек будет выглядеть настоящим — с башкой-фонарем. А сегодня, если ты его встретишь, то просто скажешь: «Здравствуйте, мистер Мэйби. Как ваши дела? Нет ли для нас какой-нибудь почты?»
— Ха-ха-ха! А ведь у нашего почтальона и вправду фамилия Мэйби! Только зовут его вовсе не Джек, а Питер.
— Да какая разница! — дернул головой Чарли. — Это я так, для примера. Наш мистер Мэйби все равно не мог бы быть Джеком — он скучный.
— Это точно.
Пруд давно остался позади, мальчишки углубились в нехоженую часть парка, которая плавно перешла в лес, — здесь, почти на окраине города, деревья росли так, как хотели, из земли торчали кривые узловатые корни, дорожек не было и в помине. Никому и в голову не пришло бы здесь подметать, даже мисс Брум.
Это было тихое уединенное место, и именно тут находилась та самая, общая на двоих тайна Томми и Чарли, которую они никому бы не выдали даже под страхом смерти, что с мальчишеского языка переводилось как «под страхом быть запертыми у себя в комнате до конца своих дней».
На дне темной лощины, в тени огромного древнего вяза, стояла почти полностью развалившаяся хижина. Прежние очертания строения едва угадывались: вероятно, когда-то здесь случился пожар, и теперь на дне лощины лишь гнили старые бревна и осыпались трухлявые стены. Но кое-что все-таки уцелело…
Томми и Чарли набрели на хижину случайно. Как-то они играли в «следопытов и людоедов», и в какой-то момент Чарли-следопыт, убегавший от Томми-людоеда, споткнулся, зацепившись за корень, и покатился в лощину. Его падение остановила кирпичная кладка старой печи…
Мальчишки не знали, кому принадлежала хижина, — скорее всего, леснику. Но друзья после бурного обсуждения договорились считать, что на самом-то деле здесь квартировала банда лесных разбойников, державшая награбленное под землей. Как бы там ни было, все свои сокровища лесники-разбойники за сотни лет, что здесь стояла хижина, успели вывезти, не оставив обнаружившим ее мальчишкам ни единого медного фартинга. Но зато у Томми с Чарли появилось место, куда можно было прийти и кое-что спрятать, да так, чтобы никто не нашел.
Мальчишки зашли в покосившийся дверной проем; их шаги спугнули парочку тут же разразившихся карканьем и поспешивших убраться подальше ворон. Томми расчистил от дерна и земли участок пола в одном из углов хижины, а затем приподнял ржавую железную крышку. Снизу сразу же раздалось дружное мяуканье.
— Оголодали совсем.
Томми достал из тайничка небольшой свечной фонарь и быстро зажег его.
Пока Чарли удерживал Утопленника, явно заинтересовавшегося раздающимися снизу звуками, Томми посветил в люк и начал осторожно спускаться, держась за вбитые в каменную кладку железные скобы, от которых на руках и одежде оставались грязные ржавые следы.
Оказавшись в погребе, Томми поднял фонарь повыше. Здесь было темно, сыро, а еще очень сильно воняло недельной кошачьей запертостью. У дальней от лестницы стены в три яруса стояли большие деревянные ящики с пробитыми в стенках дырками — для воздуха. В двенадцати из них уже разместились жильцы — черные, как смоль, коты, которые, завидев мальчика, принялись громко мяукать, требуя поесть.
— Сейчас, мои хорошие, сейчас, подождите чуть-чуть, — попытался успокоить их Томми, но голодный кошачий ор лишь усилился — бедолаги не ели со вчерашнего вечера.
— Чарли, давай сюда свою сумку!
Когда сумка оказалась внизу, Томми открыл ее и на глазах у взбудораженных котов достал связку копченых колбасок. Следом показались здоровенная бутыль с молоком, сосиски, немного вяленой рыбы и хлеб. Сняв со спины портфель, мальчик вытащил из него еще и свой собственный школьный завтрак — прожаренный кусок бекона и сэндвич с сыром. Недолго думая, Томми принялся раскладывать еду и разливать молоко по заготовленным мискам.
— Ничего-ничего, потерпите еще немного, — приговаривал он. — Скоро уже Хэллоуин. Вот только он пройдет, и мы вас всех выпустим. Это для вашего же блага…
Все сидящие в ящиках коты, как уже говорилось, были черного цвета — ни единой белой полоски или пятнышка. Именно таким котам в Уэлихолне незадолго перед кануном Дня Всех Святых грозила настоящая опасность: кто-то их отлавливал, а затем, по слухам, через несколько дней их тушки находили валяющимися на перекрестках города. С некоторых пор Томми и Чарли задались целью остановить подобное безобразие. В преддверии праздника уже два года кряду они сами устраивали облавы на черных котов и всех, кого им удавалось изловить, тащили сюда, в этот самый погреб, чтобы сберечь их черные мохнатые души от этой печальной участи.
— Чарли, давай сюда Утопленника! — крикнул кошачий повар. — Ты его уже покормил?
— Нет, он же царапается, а еще сбежать норовит, только слабину дай.
— Ладно, я ему тут оставлю. Спускай осторожно.
— Ага. Только сумку мне брось, а то как бы не вырвался — шустрый, пройдоха…
Томми швырнул Чарли опустевшую сумку. Сверху послышалась характерная возня, после чего яростно орущая сумка с котом внутри была торжественно спущена вниз, прямо в руки поджидавшего Томми. Очередной постоялец отправился в подготовленный для него ящик, в котором его уже ждал роскошный обед из сосиски, куска рыбы и блюдца с молоком.
«Утопленник» — наскоро накарябал Томми на ящике мелком и пририсовал рядом цифру: «13».
— Чертова черная дюжина, — сообщил он наверх и стал выбираться.
Коты начали царапать свои ящики, и этот звук вдруг напомнил Томми о метле, шаркающей по земле в парке. Мысли его вернулись к чудаковатой мисс Брум и ее словам.
День, полный странностей… Люди, странно себя ведущие…
В душе у Томаса Кэндла поселилось такое же, как и весь день, странное чувство: ожидание чего-то. Чего-то очень нехорошего.
Виктор писал уже полчаса. На страницы его тетради из головы перекочевывали не только подозрения по поводу неведомого голоса, но и мысли касательно перемен в Кристине, в матери, в доме.
Что-то здесь творилось. Что-то неладное. Он пока не понимал, что именно, но в той напускной сонливости, в которую был закутан Крик-Холл, ясно ощущалась угроза. Еще и странный голос не давал покоя…
Виктор мучительно пытался не ломать голову, изобретая объяснения произошедшему, пока все не запишет. И тут, когда перо чернильной ручки вывело «…уж не связан ли шепот из пустой комнаты с таинственной Бетти Сайзмор?», до Виктора донеслись крики.
