— Снял как миленький.
— А она? — спросила миссис Мэйби, усаживаясь напротив супруга.
Дети молчали — встревать, когда папа с мамой говорят, в этом доме было не принято.
— Надеется, что никто не узнает. А что ей остается?
— Верно. Генри, покажи-ка лицо!
Это вернулся из ванной комнаты младший сын. Теперь его плафон сиял, а огонек внутри горел ярко-ярко.
— Видишь, какой ты молодец? — похвалила мама. — Дети, у нас с отцом для вас есть хорошая новость.
— Да уж, — проворчал мистер Мэйби.
— Я скажу, дорогой, ты не против?
— Чего уж там… говори.
Мистер Мэйби поковырял ложкой уголь на тарелке.
— Дети, на праздник к нам приедет дедушка.
— Ура! — раздалось со всех сторон. — Ура! Наконец-то! Дедушка приедет!
— Да, только пусть не заливается все праздники керосином, как в прошлый раз, — проворчал мистер Мэйби.
— Питер, — укоризненно сказала миссис Мэйби.
— Ладно-ладно, — примирительно поднял руки мистер Мэйби. — Мы все рады, что дедушка Джек приедет. Так ведь? — и уже тише, только для себя, добавил: — Главное, чтобы не начался пожар.
Глава 5. Интервью под рулетики из мертвечины
Вся архивная секция городской библиотеки тонула в темноте, словно в чернильном море. Виктор напоминал потерпевшего кораблекрушение моряка, который дрейфует по этому морю на узеньком плоту своего подсвеченного лампой рабочего места: читательского стола и жесткого стула.
В дальнем конце архива, как на краю неизведанного архипелага, застыла конторка, а за ней — миссис Айвз. Седовласая архивистка спала, делая вид, будто читает газету, но, учитывая, что страница переворачивалась едва ли чаще, чем раз в час, Виктор уже давно раскусил старушку. Между тем он прекрасно ее понимал, поскольку и сам всеми силами боролся со сном.
Исследования продвигались невероятно медленно и были такими монотонными, что Виктор то и дело ловил себя на том, что уже не разбирает ни строчки. Тогда он ненадолго прерывался, легонько хлопал себя по щекам, тер глаза, а затем снова возвращался к работе.
Виктор провел за этим столом едва ли не целый день, хотя утром всего лишь зашел за словарем. Его определенно преследовал злой рок: ирландских словарей в библиотеке не оказалось. Что ж, если отсутствие их дома еще можно было списать на совпадение, то тут уже напрашивалась вполне закономерная мысль: «Кто-то явно вознамерился помешать мне перевести сказанное неизвестным соседом».
Виктор пообещал себе, что непременно узнает значение каждого чертового слова, произнесенного голосом из-за стены, но пока что он был вынужден отложить на время тайну Ирландца в сторону и заняться разгадкой другой подозрительной вещи, с которой столкнулся сразу же по возвращении домой.
Странный мистер Стюарт Биггль.
Мысли о нем вызывали чувство холодного, склизкого беспокойства — словно сам этот Биггль забрался Виктору за шиворот и принялся пускать там слюни.
С одной стороны, был непонятный старик, который утверждал, будто служит у Кэндлов хранителем ключей. С другой, в доме все отрицали не только то, что нанимали его ключником, но и сам факт его существования. Кто-то здесь точно лгал: либо родственники, либо Биггль.
В пользу слов старика выступало то, что у него был ключ от входной двери, но ведь, если задуматься, он мог достать его где угодно: подобрать на улице, украсть. А родственники… был, разумеется, крошечный шанс, что никто из них действительно ничего не знал о Стюарте Биггле, но, вероятнее всего, они попросту лгали, заранее между собой договорившись. Вот только зачем? Какой смысл отрицать наличие ключника?
Ответ напрашивался сам собой: все отрицают присутствие Стюарта Биггля в Крик-Холле, потому что он не кто иной, как… тот самый Иероним из письма Бетти Сайзмор!
«Некто по имени Иероним… Он уже здесь, хотя все отрицают это. Он бродит среди нас, но все делают вид, что его нет…»
Все делают вид, что его нет… Нда-а… Когда Виктор прочитал письмо впервые, еще в прихожей своей лондонской квартирки, эта строчка показалась ему едва ли не самой странной. Что ж, теперь, вспоминая напускное недоумение сестры, дядюшки и тетушек, когда он заговаривал с ними о Биггле, Виктор понимал, что имелось в виду.
«Иероним… Иероним… — думал он. — Кто же ты? Почему твое присутствие все отрицают? Мама, решив, что Иероним стоит у нее за спиной, спросила: “Что, уже начинается?” Мама и этот Иероним что-то готовят вместе — это понятно, вот только что? Вряд ли это черничный пирог с румяной корочкой…»
Виктор надеялся, что хоть что-то прояснится, как только он узнает все, что можно, об этом Иерониме, и углубился в недра архива. Прошло почти четыре часа поисков, и в итоге… ничего. Ни в справочниках, ни в списках фамилий и родословных города, ни в исторических хрониках Уэлихолна — ни одного упоминания. Тупик.
Виктор был зол, он устал и надышался пыли — кажется, даже сам город и его заключенная в бумагу память отрицали существование Иеронима. И все же злость пробудила азарт. «Я тебя все равно разыщу, как ни прячься!» — подумал Виктор и приступил к новому поиску, вот только на этот раз он решил зайти с другой стороны.
«Биггль… Стюарт Биггль…»
Наконец удача ему улыбнулась. Биггля город, по крайней мере, не отрицал, и в итоге Виктору кое-что удалось раскопать.
Он выяснил, что в Уэлихолне вроде как жило семейство с такой фамилией. Также Виктор узнал, что дом, в котором Биггли обитали, находится на Серой улице. Разумеется, существовала вероятность, что это какие-то другие Биггли или что в доме и вовсе давно живут другие люди, но проверить все же стоило…
По карте Виктор определил, что улица Серая находится на самой окраине города, прямо у границы пустошей. Сегодня, впрочем, ехать туда было уже поздно, и он решил отправиться в гости к Бигглям завтра, прямо с утра.
Виктор закрыл глаза и потер уставшие веки.
Он уже столько времени потратил, пытаясь собрать единое целое из разрозненных намеков, домыслов, непонятных событий, неосторожных признаний и откровенно брошенных на виду улик! И пока что ничего даже не думало проясняться. Вопросов меньше не стало, напротив…
Все было слишком запутано. Все перемешалось. Виктор представил себя на пороге старого пыльного чердака, в центре которого громоздится куча из обрывков писем, газет и страничек личных дневников, обломков граммофонных пластинок и гирлянд из телеграфных лент. Бетти Сайзмор и ее письмо. Некто по имени Иероним. Ключник Стюарт Биггль. Ирландец из-за стены…
Как все это связано? Если вообще связано? Что здесь творится? Если творится. И где искать ответы?
Виктор открыл глаза.
Фитиль стоявшей на столе лампы потрескивал, свет дрожал, а в его порывистых движениях проскальзывало что-то нервное, злое, напряженное. Тени корчились, будто потешаясь над незадачливым репортером. Они плясали на странице тетради, напоминая строки, пишущиеся сами собой. Как жаль, что это просто игра света и что оборванные ниточки не продолжат плестись без его участия…
