Виктор перевернул страницу и нашел свои рассуждения о возвращении домой и о личности Бетти Сайзмор.
«След обрывается где-то между дядюшкой Джозефом и тетушкой Меганой, — прочитал он последнюю запись. — В доказательство правдивости слов тетушки можно привести то, что почерк в постскриптуме и в основной записке действительно отличается, и еще…»
— Погодите-ка! Почерк!
Виктора вдруг посетила идея. Он достал из тетради мятую «прикроватную» записку тетушки и письмо-приглашение Бетти Сайзмор. В дрожащем свете лампы надвинул записку на письмо так, чтобы оба их текста располагались совсем близко друг к другу и…
Да!
Виктор рассмеялся. Старая архивистка дернулась и проснулась.
— Прошу прощения, миссис Айвз!
Старушка неодобрительно на него глянула и вернулась к своей газете или, попросту говоря, снова уснула.
Отложив улики, Виктор поспешил внести свежее открытие в тетрадь:
«И как я сразу не удосужился сравнить?! Почерки совпадают! В записке тетушки Мэг и пригласительном письме почерк один и тот же — постскриптум и приглашение писал один и тот же человек!»
И… все. Ниточка оборвалась.
«Проклятье!» — Виктор едва не заскрипел зубами от досады.
Он по-прежнему не представлял, кто автор письма, ведь добавить постскриптум к записке тетушки мог кто угодно. В том числе и уже отброшенные подозреваемые: Кристина, тот же дядюшка… Да и что помешало бы самой Мегане при желании изменить собственный почерк? О чем все это говорило? О том, что новое открытие ни на шаг не приблизило его к разоблачению личности Бетти Сайзмор…
Виктор откинулся на спинку стула. Его взгляд упал на концовку постскриптума Бетти Сайзмор:
«…Помни: Иероним!»
Виктор поморщился: он помнил, он и на миг не мог о нем забыть!
— Иероним… — прошептал Виктор. — Кто же ты такой? Что ты задумал? Иероним…
— Иероним? — раздалось вдруг за спиной.
Виктор вздрогнул и резко обернулся.
У его стула стоял мистер Гэррити. И как он так неслышно подкрался?
— Прости, что напугал, — извинился библиотекарь. — И что подслушал. Не смог унять любопытство: не каждый день сюда захаживают столичные репортеры.
— Ничего страшного.
Виктор улыбнулся старому другу отца. Мистер Гэррити работал на свечной фабрике Кэндлов с момента, как она перешла к отцу Виктора в наследство от старого господина Кэндла, дедушки Виктора, и до самого разорения. Прежде у папы было много друзей, шумных и дымящих сигаретами, но после банкротства и закрытия фабрики они все исчезли, будто бы растворились в том самом сигаретном дыму, — остался только Джим Гэррити.
«Джим никогда не воткнет нож в спину, — однажды сказал папа. — И не слушай маму — будь ее воля, я бы вообще ни с кем не общался и был бы где-нибудь заперт на ключ».
В этом была доля правды. Мама относилась к мистеру Гэррити прохладно и постоянно отзывалась о нем пренебрежительно: по ее словам, Джим Гэррити тянул папу в прошлое, а еще он, мол, постоянно напрашивался на ужин (особенно если был грибной пирог).
Все то время, что Виктор жил в Лондоне, он успокаивал себя мыслью, что отец остался здесь не совсем один, что, по крайней мере, у него есть друг, и это немного смягчало его чувство вины.
За семь прошедших лет мистер Гэррити сильно изменился. Он заметно постарел, осунулся и стал напоминать тень. Глядя на него, Виктор надеялся, что отец сохранился лучше своего друга, что он не будет выглядеть столь же опустошенным и смирившимся со всем, с чем только можно смириться.
— Иероним? — переспросил мистер Гэррити. — Странное имя. Твой журналистский псевдоним?
— Вот еще! — усмехнулся Виктор. — Я ведь говорил, что пишу статью. Вот, провожу кое-какое исследование для нее. Весь архив перерыл, но так ничего и не нашел.
— Если хочешь, я погляжу в старых городских хрониках — мы их никому не выдаем: они слишком ветхие. А потом расскажу тебе, если что-нибудь отыщу.
— Был бы вам признателен.
— Всегда рад помочь сыну старого друга. Гарри часто говорил о тебе: он очень гордился тем, что его сын — репортер в Лондоне. Жаль, что вы с ним так глупо разминулись.
Виктор еще утром успел немного поговорить с мистером Гэррити — тогда он и пожаловался библиотекарю, что до сих пор не видел отца.
— Он ведь знал о том, что ты собираешься приехать?
— Нет. Никто, как я думал, не знал. — Виктор нахмурился, его очень беспокоило отсутствие отца — судя по всему, его не было дома всю ночь. — Мистер Гэррити, вы давно знаете папу. Куда он мог пойти? Куда он вообще ходил все эти годы?
— Мы с ним виделись не так уж и часто в последнее время, — с грустью сказал библиотекарь. — Но я знаю, что порой он ходил к фабрике, стоял там пару часов за оградой и глядел на темные окна заброшенных цехов. Потеря семейного дела очень его подкосила — он словно окончательно разочаровался в жизни, когда фабрика разорилась. Думаю, твой отец так и не смог оправиться. Ты ведь помнишь, каким он был когда-то? Жизнерадостным, непоседливым… За эти годы он сильно… истаял. Мне очень жаль, Виктор. Он был очень хорошим человеком и добрым другом.
Слова библиотекаря, его голос и отсутствующее выражение лица испугали Виктора.
— Почему вы говорите так, будто мой отец мертв? — спросил он дрогнувшим голосом.
— О нет, нет, что ты! — возмутился мистер Гэррити. — Мы с твоим отцом виделись всего пару дней назад. Сидели в чайной «У тетушки Нэмми», болтали о былых деньках. Выглядел он здоровым. Более-менее…
— Я просто беспокоюсь за него, — признался Виктор. — Кристина сказала, что не видела его с прошлого утра.
— А ты спросил у Корделии, куда он мог пойти?
— Нет, мы с мамой почти не говорили. Она считает меня кем-то вроде незваного гостя.
Библиотекарь задумчиво кивал и покусывал нижнюю губу. Он явно хотел о чем-то спросить, но никак не решался.
— Гарри говорил, что у вас намечается званый ужин — или что-то вроде того — на Хэллоуин, — сказал мистер Гэррити, и Виктор понял, к чему тот ведет. Судя по всему, библиотекарь просто исподволь напрашивался в гости. Странно, что папа его не позвал. — Он говорил, что Корделия разослала множество приглашений.
— Да, что-то точно намечается, — кивнул Виктор. — Но я мало что знаю…
— Гарри сказал, что приедут все ваши родственники, даже самые дальние. Будет много друзей семьи. А что ты? Пригласил друзей? Они уже прибыли в город? Твои друзья приехали с тобой?
Глаза мистера Гэррити странно блестели в свете лампы. Тени залегли на худом лице. Было невозможно понять, о чем он думает, но Виктору отчетливо показалось, что библиотекарь выжидает, затаив дыхание, как будто от ответа зависит его жизнь. Сам же Виктор буквально ничего не понимал: это было что угодно, но только не напрашивание на праздничный ужин.
