Напротив коридорчика, который вел в библиотеку, на стене висело большое овальное зеркало в витой раме — кажется, он просто увидел промелькнувшее в нем на миг отражение, и не более… Но даже если это и было всего лишь отражение, беспокойство Джозефа никуда не исчезло.
— Ах, вот ты, значит, как…
Джозеф шагнул к зеркалу и прищурился. Едва ли не вытирая носом стекло, он заскользил по нему взглядом, будто пытаясь различить что-то в зазеркальных глубинах.
— Джозеф, я устала ждать!
Джозеф вздрогнул и, едва ли не теряя огромные тапочки на бегу, поспешил к лестнице. Он несся в свою комнату, но не только за тем, чтобы переодеться в подобающий для встречи гостей костюм. Его ждало неотложное дело. Он должен все исправить! Как можно скорее! Пока об этом не узнала Корделия!
Дверь спальни Джозефа Кэндла захлопнулась за ним с грохотом пушечного выстрела…
Его младший брат тем временем осторожно крался по коридору второго этажа, почти вжимаясь в стену.
Уже дважды он едва не столкнулся с людьми. Один раз его даже поприветствовали — по счастью, это был всего лишь кто-то из гостей.
В какой-то момент Гарри Кэндл увидел свою маленькую дочь, прыгающую по начерченным прямо на паркете клеточкам классиков. Марго пользовалась тем, что мама и тетушки заняты на кухне, а дядюшка, как всегда в последние дни, пропадает в библиотеке.
Гарри не стал корить дочь, даже не дал ей понять, что заметил ее шалость. Он осторожно проскользнул мимо и нырнул в темный проход, в глубине которого примостилась каморка для швабр и метел. Его всего трясло, желудок горел от чудовищной изжоги, а кожа стала такой горячей, как будто ее медленно нагревали на жаровне.
Прислонившись к стене, Гарри достал из внутреннего кармана пальто небольшую бутылочку и, открутив дрожащими пальцами крышку, немного отпил. Почти сразу он снова почувствовал себя если не хорошо, то, по крайней мере, сносно.
Гарри Кэндл выглянул из прохода и прислушался. Поблизости никого не было. Он на миг закрыл глаза и повернул голову, подставляя ухо коридору. В коридор выходило не менее дюжины дверей — он не мог позволить себе открывать каждую и искать наугад. Ему нельзя было ошибиться. Только не сейчас, когда он так близко!
И тут Гарри услышал. Да, он ждал именно этого, именно этот звук он надеялся отыскать, просеивая через сито слуха все происходящее в Крик-Холле. Кашель. Детский кашель. Он раздавался из-за предпоследней двери справа. Скользнув к ней, Гарри быстро проник в комнату и, заперев дверь за собой, обернулся.
В постели лежал сын. Сердце Гарри сжалось от увиденного зрелища. Сейчас Томми даже близко не походил на того бойкого и жизнерадостного мальчика, каким всегда был.
— Здравствуй, Томас, — хрипло сказал Гарри. Голос его дрожал, как бывает у не умеющих петь людей, которые тем не менее пытаются взять недоступную для них ноту.
— Папа? — прошептал Томми. Его горло так болело, что говорить в полный голос он не мог. К тому же мальчик не был уверен, спит он сейчас или же бодрствует. Болезнь все смешала.
— Тише-тише, — сказал Гарри. — Не нужно говорить…
— Где ты был?
— Я работал, — солгал папа. — Мама сказала, что ты заболел. Вот я и зашел к тебе.
— Ты уходишь? — спросил Томми, глядя на пальто и шляпу отца.
— Нет, я только пришел.
— Я почти умер, — выдавил Томми. — Папа, я почти умер уже…
— Ну что ты, что ты, — успокаивающе сказал папа и огляделся по сторонам, что-то выискивая в комнате.
Гарри подошел к столу сына и взял чашку с водой, возле которой лежало несколько пилюль.
— Они не помогут, — выдавил Томми, глядя на отца.
— Я знаю, — сказал Гарри и снова подошел к кровати сына. — Я помогу тебе. Ты только потерпи немного…
Папа достал из кармана пальто небольшой круглый пузырек с какой-то желтоватой жидкостью.
— Я не буду это пить… — слабо запротестовал Томми. — Мама уже давала мне рыбий жир. Целых четыре ложки…
— Какой ужас, — улыбнулся папа. — Я бы подобного не пережил. Но это всего лишь горчичное масло… и тебе не нужно его пить.
И действительно, папа откупорил пробку и вылил немного желтой жидкости в воду. Затем он уставился в чашку, почти не моргая. При этом губы его зашевелились — он что-то шептал. Больше всего его сейчас волновало то, как жидкость себя поведет.
Долго ждать ему не пришлось: масло опустилось на дно, будто весило, как расплавленное золото. В воде оно не растворилось. Гарри тяжело вздохнул: он так и думал.
— Вы ведь не мой папа? — едва слышно спросил Томми.
Мужчина задумчиво поглядел на мальчика. Достав из кармана клетчатый носовой платок, он засунул его под подушку Томми. Тот в то же мгновение закрыл глаза и уснул.
Гарри вновь почувствовал, как подкрадывается боль, и, достав свою бутылочку, сделал пару глотков. Спустя пару мгновений вернулся в норму.
Он замер у кровати, глядя на спящего мальчика.
Томми был прав, когда говорил, что пилюли ему не помогут, — они даже от обычной простуды помогают хорошо если через раз. А что уж говорить о черном сглазе, который намного опаснее и который сам собой ни за что не пройдет. Томми был проклят. Если бы масло растворилось в воде, хворь оказалась бы обычной ангиной. Да, весьма тяжелой ангиной, и все же… Но оно не растворилось.
Теперь нужно было определить тяжесть проклятия…
Гарри достал из кармана коробок спичек и зажег одну, держа ее строго между своим лицом и лицом Томми. Огонек вспыхнул и тут же погас, а Гарри бросил спичку в чашку с водой. Деревянная спичка тут же погрузилась на дно. Так и должно быть — это лишь подтверждает, что проклятие имеет место. За первой последовала вторая спичка. И она опустилась на дно. Так же было еще с семью.
С каждым чирканьем по серному боку коробка Гарри все надеялся, что эта будет последней, но в итоге все девять спичек пошли ко дну. Проклятие оказалось очень сильным. Сильнее и не придумаешь… Странно, что Томми до сих пор вообще мог соображать и говорить. Будь на его месте обычный мальчик, родившийся не в семье ведьм, он уже давно был бы мертв.
«Это кем же нужно быть, чтобы так проклясть ребенка!» — гневно подумал Гарри. К сожалению, он знал кем: если ты Джозеф Кэндл, то у тебя просто нет сердца.
Гарри осторожно вырвал у Томми волосок и бросил его в чашку, а затем принялся пить. Он пил и пил — и не остановился, пока не выпил все до дна, вместе с горчичным маслом и спичками. Это должно было помочь хоть немного — Гарри на это надеялся…
Пережевав и проглотив последнюю спичку, он вытащил из-под подушки Томми свой клетчатый платок и переместил его на грудь мальчика.
— Спи, и пусть тебе не приснится ни одна ведьма, — прошептал он, а затем развернулся и направился к выходу.
