— Ну?
— Когда я пришел, чтобы опознать его, мне выдали вещи,
бывшие на нем в момент смерти, а также всякие мелочи — часы, визитки и
бумажник.
— Что же вы нашли в бумажнике? — спросила Берта с живым
блеском в глазах.
— В бумажнике, — начал Кристофер Милберс, — была одна
стодолларовая купюра и две бумажки достоинством в один и три доллара — ничего
больше.
— О! — воскликнула Берта Кул с изумлением.
— Можете представить себе мое состояние.
— Вы сказали об этом кому-нибудь?
— Прежде чем делать подобного рода заявления, человек должен
иметь определенные доказательства.
— Вы хотите, чтобы я раздобыла их?
— Не совсем так. Теперь они у меня есть.
— Что же именно?
— Мисс Делл.
— То есть?
— Она знает, что деньги были при нем.
— Откуда?
— Мисс Делл работала у него секретарем более года, она
помнит тот случай, когда он продиктовал ей письмо, в котором говорилось о том,
что он собирается снять пять тысяч, чтобы иметь их под рукой. Она припомнила
это, когда я ей все рассказал.
— Где находится это письмо? — спросила Берта.
— Я храню его в Вермонте — надеюсь, что оно там. Я крайне
редко уничтожаю важную корреспонденцию.
— Письма вашего кузена вы считали важными?
— Откровенно говоря, миссис Кул, да.
— А почему?
— Он был единственным моим родственником, оставшимся в
живых. Я был очень привязан к нему. Вы знаете, как это обычно бывает, когда
семейный круг сужается до размера двух человек. — Милберс указал на нее
пальцем.
— Тем более если один из них имеет состояние, — откликнулась
холодно Берта Кул.
Милберс ничего не ответил.
— Когда вы видели его в последний раз? — спросила Берта.
— Около пяти лет назад.
— Не слишком близкую связь поддерживали вы с ним, судя по
данным фактам.
— Это его вина. Он любил писать письма, но что касается
личного общения — что ж, я полагал, так будет лучше в интересах сохранения
наших семейных отношений.
— Звучит в целом замечательно, но если разобраться поглубже
— должна уточнить, что вы не были близки.
— При личных встречах, — согласился Милберс, аккуратно
подбирая слова, — ощущалась разность взглядов. Эти различия основывались на
расхождении по политическим и экономическим вопросам. Ведя переписку, можно
избегать опасных тем, если человек обладает чувством такта. Это не так просто
сделать в личных беседах.
— Вы могли бы сберечь уйму времени, если бы называли вещи
своими именами.
Глаза Милберса загорелись энтузиазмом.
— Ах, миссис Кул, сейчас вы так же ошибаетесь, как привыкли
ошибаться многие из нас. Правда совсем не истина. Под правдой мы понимаем
широкий класс понятий и используем их для своих целей. Существуют различные
типы правды и истины. Проще говоря, истину полагают правдой, а правду —
истиной. Однако…
— Ладно, опустим это, — предложила Берта. — Я, кажется,
начинаю понимать вашего кузена. Где он жил? Гостиница, клуб или…
— Нет, миссис Кул, ни в одном из этих мест. К сожалению, у
него был собственный дом.
— Кто же вел хозяйство?
— Управляющая.
Глаза Берты требовательно сверкнули, ожидая от посетителя
дополнительной информации.
— Миссис Нетти Краннинг. Ей, по-моему, за сорок. У нее есть
дочь Ева и зять Пауль Ханберри.
— Пауль и Ева живут вместе с ней? — спросила Берта.
— Да, миссис Кул. Пауль, кроме того, работал шофером у моего
кузена, когда ему — довольно редко, впрочем, — требовалось куда-нибудь ехать на
машине. Миссис Краннинг, Пауль и Ева Ханберри живут в одном доме. Ева, мне
кажется, помогает своей матери по хозяйству. У них у всех большие оклады, и,
по-моему, подобное хозяйство нерационально и дорогостояще.
— Сколько лет Еве?
— Около двадцати пяти, я полагаю.
— А ее мужу?
— Он старше ее на десять лет.
— Что они говорят по поводу денег, которые должны были бы
находиться в бумажнике?
— В том-то и дело, — сказал Милберс, — что я не говорил с
ними об этом.
— Почему же?
— Я бы не хотел обидеть их, но думаю, что этот вопрос
следует обсудить.
— Вы что, хотите, чтобы я обсуждала его? — с неожиданным
вдохновением спросила Берта.
— Так точно, миссис Кул.
— Что ж, это моя стихия.
— В этом отношении я — плохой помощник, — констатировал
Милберс.
Берта взглянула на него изучающе и согласилась:
— Да, представляю себе, если еще управляющая относится к
определенному типу людей.
— Вы абсолютно точно это отметили, — подтвердил Милберс,
сцепляя и расцепляя пальцы рук. — Именно определенного типа.
— В письме говорилось о пяти тысячах долларов, которые он
хотел иметь под рукой. А еще другие пять тысяч?
— Еще пять тысяч предназначались для участия в аукционе
редких книг. Но он заболел и не смог пойти туда. Однако в банке мне сообщили,
что эти деньги он назад не возвращал. Так что, я полагаю, миссис Кул, мой кузен
в момент смерти должен был иметь в своем бумажнике десять тысяч долларов.
Берта сложила губы трубочкой и просвистела несколько тактов,
затем вдруг спросила:
— Каково ваше состояние?
— Какое отношение это имеет к делу?
— Хочу получить полную картину.
Кристофер Милберс после некоторого колебания, осторожно
подбирая слова, начал говорить:
— У меня есть ферма в Вермонте. Я получаю кленовый сахар и
сироп, продаю их по почте. На жизнь мне хватает, хотя должен признать, что живу
я весьма скромно.
— Ваш кузен покупал что-нибудь у вас?
— Да, ему нравился мой сироп. Изредка я посылал ему
образчики новых сладостей — последний раз это случилось буквально за неделю до
смерти. Трудно все-таки говорить о нем в прошедшем времени…
— Большая партия товара?
— Нет. Определенно нет. Продавая сладости, никогда не стоит
посылать их в избытке — ровно столько, чтобы их можно было бы только
попробовать.
