— Вы отпускали ему товар в кредит?
— Я записывал его долг в специальный учетный лист и брал за
это тридцать процентов надбавки, когда же он расплачивался наличными, я снимал
со стоимости товара два процента.
Берта растопырила пальцы так, что получилась буква «V».
— Другими словами, вы были так же близки, как ножки этой
буквы.
Милберс улыбнулся:
— Жаль, что вы не знали моего кузена. Боюсь, его собственная
рубашка вряд ли была близка ему.
— Да? А управляющая?
Лицо Милберса слегка омрачилось.
— Это именно то, что меня беспокоит. Она, несомненно,
хотела, чтобы он стал зависим от нее. Я ее немного боюсь.
— А я — нет, — сказала Берта. — Идемте.
Глава 8
Нетти Краннинг с покрасневшими от слез глазами подала руку
Берте Кул и предложила:
— Проходите, миссис Кул. Извините, но я была просто в шоке,
для всех нас это страшный шок. Моя дочь, Ева Ханберри, а это мой зять, Пауль
Ханберри.
Берта вторглась в гостиную с деловым видом и решительно
потрясла руку каждому.
Нетти Краннинг была женщиной в возрасте сорока с небольшим
лет, уделяющей много внимания своей внешности и культивирующей хорошие манеры,
однако в ней отсутствовала жеманность, она стремилась быть настоящей леди при
любых обстоятельствах.
Ее дочь Ева, хорошенькая брюнетка, имела правильные черты
лица, у нее были тонкие крылья носа, дугообразные брови, немного обидчивый рот,
большие черные глаза, оттененные длинными ресницами; эти глаза, казалось, были
готовы в любой момент, если представится подходящий случай, загореться от
переполнявших их хозяйку чувств.
Пауль Ханберри, напротив, являл собой «пустое место»
мужского рода, полностью подавленный присутствием рядом с собой этих двух
ярких, близких ему женщин. Он был среднего роста, среднего веса и не производил
никакого впечатления. Позднее Берта Кул написала в своем письме Дональду Лэму:
«Вы могли бы посмотреть на этого парня дважды и не заметить его».
Кристофер Милберс решил держаться в тени Берты Кул, он шел
позади нее, как ребенок следует по пятам своей матери, когда она решительно
направляется в школу, чтобы разобраться с преподавателем дисциплины, которую
она лично ни во что не ставит. Берта, не теряя времени, сразу же приступила к
делу.
— Итак, господа, — сказала она, — это не просто визит
вежливости. Мой клиент, Кристофер Милберс, хотел бы уточнить некоторые
обстоятельства.
— Ваш клиент? — переспросила холодно миссис Краннинг, хорошо
владея собой. — Следует ли из этого, что вы — адвокат?
— Нет, — ответила тотчас же Берта, — я — детектив.
— Детектив?!
— Именно так.
— Боже мой! — вырвалось у Евы Ханберри. Ее муж выдвинулся слегка
вперед.
— Что за странная идея приводить сюда детектива? — спросил
он грозно, хотя, казалось, сам нуждался в некоторой поддержке исчезающего
мужества.
— Я здесь, — сказала Берта, — по поводу пропажи десяти тысяч
долларов.
— Что?
— То, что вы слышали.
— Вы, — спросила миссис Краннинг, — подозреваете нас в
исчезновении этих денег?
— Я никого не подозреваю, — ответила Берта. И потом добавила
весомо: — Пока.
— Не могли ли вы быть так любезны и объяснить, что вы имеете
в виду? — потребовала Ева Ханберри.
— Когда Харлоу Милберс умер, в его бумажнике было десять
тысяч долларов наличными, — пояснила Берта.
— Кто это сказал? — спросил Пауль Ханберри.
— Я, — объявил Кристофер Милберс, выходя из-за спины Берты.
— И я собираюсь доказать это. Мой кузен собирался приобрести несколько редких
исторических книг. В силу некоторых обстоятельств, которые мы не будем сейчас
обсуждать, ему потребовались наличные деньги. Поэтому в день его смерти у него
должны были быть десять тысяч долларов.
— Хорошо, значит, он спрятал их где-нибудь, — сказала миссис
Краннинг, — потому что в бумажнике их не было.
— Не может быть, — настаивал Милберс. — Он всегда хранил
пять… Берта Кул отпихнула его назад и в наступившем молчании спросила:
— Откуда вам известно, что их не было в бумажнике? Миссис
Краннинг обменялась взглядами с присутствующими, она медлила с ответом.
Ева Ханберри с возмущением вступилась за мать:
— Боже мой, я полагаю, что, поскольку мы несем
ответственность за все происходящее в этом доме, мы имеем право взглянуть на
вещи, которые остались от умершего, не правда ли?
— Мы должны были выяснить, кто его родственники, — подал
свой голос Пауль Ханберри.
— Как будто вы не знали этого прежде, — заметил Кристофер
Милберс.
Берта Кул воинственно продолжала:
— Я пришла сюда не для того, чтобы терять время в бесплодных
дискуссиях. Нам надо получить эти десять тысяч долларов.
— Он спрятал их, должно быть, в своей комнате, —
предположила Нетти Краннинг. — Я точно знаю, что их не было в бумажнике.
— Да уж, их не было в бумажнике, когда я получил его, —
грозно сказал Милберс, так как решительная тактика Берты привела к тому, что
члены семейства только оборонялись.
— Хорошо, — твердо сказала Берта. — Предлагаю приступить к
делу. Давайте осмотрим комнату, в которой он умер. А остальные комнаты? Он
занимался работой дома?
— Боже мой, конечно. В основном в библиотеке, — ответила
миссис Краннинг. — Он работал там до глубокой ночи.
— Отлично, давайте осмотрим и библиотеку. А что ближе
отсюда?
— Библиотека.
— Сначала пойдем туда.
— Спальню, во всяком случае, уже осматривали, — вставил
Пауль. — Он…
Миссис Краннинг заставила его замолчать, бросив на него
осуждающий взгляд.
Ева тихо заметила:
— Пусть говорит мама, дорогой.
— Пожалуйте сюда, — произнесла миссис Краннинг с чувством
собственного достоинства и повела их в библиотеку.
В дверях она простерла руку, предлагая комнату ко всеобщему
обозрению и, с другой стороны, как бы снимая с себя всю ответственность.
Пауль Ханберри взглянул на свои часы и изумленно воскликнул:
— Боже, я забыл, что мне надо позвонить! — И с этими словами
он заспешил в задние комнаты дома.
