— Хорошо, хорошо, — быстро прервала ее Берта Кул,
предчувствуя, что разговор свернет на опасную тему и Элси Бранд может заметить
кстати, что за эту же работу стенографистки, находящиеся на государственной
службе, получают более высокую заработную плату. — Можешь не договаривать.
Ладно, не важно. Я пришла, чтобы сказать, что ухожу ненадолго. Я собираюсь
отыскать девушку, которая была ранена в автомобильном происшествии.
— Собираетесь заняться этим делом сами? — спросила Элси
Бранд.
Берта Кул фыркнула:
— С какой стати я буду кому-то платить, когда речь идет о
такой безделице? Происшествие произошло на углу улицы в прошлую пятницу без
четверти шесть. Человек, который сбил девушку, отвез ее в госпиталь. Все, что
мне нужно сделать, — заглянуть в отдел дорожной полиции, найти это дело,
доехать до госпиталя и спросить девушку, как она себя чувствует, чтобы доложить
слепому о результатах поиска.
— А почему он ищет ее? — спросила Элси Бранд.
— Да, — сказала Берта Кул с сарказмом, — почему же он ищет
ее? Он просто желает узнать, где находится его малышка, чтобы послать ей
цветочки, потому что она привносила сладость и свет в его жизнь. Ему нравилось
слышать, как ее каблучки стучат по тротуару, и теперь, когда ее нет, он скучает
по ней, и потому он платит мне двадцать пять долларов, чтобы я нашла ее. Фу!
— Вы не верите этому? — спросила Элси Бранд.
— Нет, — коротко ответила Бранд. — Я не верю этому. Я — нет.
Ты можешь поверить, что все это проделывается из-за какого-то милосердия? Берта
Кул не верит сказкам. Берта Кул верит двадцати пяти долларам. И она собирается
заработать их в течение часа с небольшим. Так что, если кто-нибудь придет сюда,
узнай, что ему надо, назначь встречу на вторую половину дня, если у него,
конечно, есть деньги. Если же явятся какие-нибудь просители — не важно, какие
именно, — меня нет в городе.
Широко шагая, Берта пересекла комнату, злобно захлопнула за
собой дверь, отметив с удовлетворением, что машинка Элси Бранд застучала
прежде, чем дверь закрылась.
Однако в дорожной полиции Берту постигла первая неудача. В
тот день и час не был зафиксирован ни один подобный инцидент.
— Здесь черт знает сколько бумаг, — жаловалась Берта
заведующему регистрационным отделом. — Машина сбила девушку, а у вас ни слова
об этом происшествии.
— Очень часто водители предпочитают не докладывать об этом,
— терпеливо начал объяснять тот. — Хотя закон этого и требует. Если
регулировщик оказался поблизости от места происшествия, он записывает номер
машины и мы проверяем, была ли заявка водителя.
— И вы хотите сказать, что в этом районе поблизости никого
не оказалось?
— В этом районе, — продолжал заведующий, — регулировщик
работает до семнадцати сорока, а затем следует через два квартала на основной
бульвар, чтобы помогать там, где такое оживленное движение. У нас не слишком
большой штат, и мы стараемся сделать все возможное.
— Послушайте меня, — требовательно заявила Берта. — Я
являюсь налогоплательщиком. Мне нужна эта информация, и я хочу получить ее.
— Я очень хотел бы помочь вам.
— Хорошо, что же мне делать?
— Вы можете обратиться в госпиталь и спросить там, поступал
ли кто-нибудь к ним между шестью и семью часами вечера в прошлую пятницу. Я
понял, что вы можете дать описание пострадавшей?
— В общих чертах.
— Вы не знаете ее имени?
— Нет.
Полицейский покачал головой:
— Ну что ж, попробуйте.
И Берта попробовала — совершенно взмокнув в телефонной
будке, бросая и бросая монеты в автомат. После того как она уже истратила
тридцать пять центов, ее терпение истощилось. Каждый раз она объясняла все с
самого начала вновь и вновь только для того, чтобы услышать: «Подождите
секунду, я вас соединю» — и начать объяснение заново.
В конце концов она исчерпала весь список госпиталей,
лишилась тридцати центов и не продвинулась в своих поисках ни на миллиметр.
Глава 3
Машины с грохотом проносились по оживленному перекрестку.
Пешеходы, возвращавшиеся после ленча, пересекали улицу прерывистым людским
потоком. Автоматический светофор менял свои цвета с механический заданностью
через определенные промежутки времени. Скрип тормозов, рев моторов и отдельные
гудки машин присоединялись к общему гулу улицы.
День был теплый и солнечный, и испарения бензина, казалось,
пропитали бетонное ущелье улицы.
Кослинг сидел в небольшой тени у стены банка, подложив под
себя ноги; его лоток при помощи ремней был подвешен к плечам, на лотке он
разложил галстуки. Рядом на маленьком лотке лежали грифельные карандаши.
Изредка монета падала в оловянную чашку. Еще реже кто-нибудь из прохожих
останавливался у лотка, чтобы рассмотреть галстуки.
Кослинг знал свой товар на ощупь, кроме того, он хорошо
помнил, в каком порядке он положил галстуки.
— Этот галстук подойдет молодому человеку, мадам, — объявлял
он, касаясь ярко-красного шелкового галстука в белую и черную крапинку. — А вот
обратите внимание на глубокий голубой тон; этот клетчатый — прекрасный подарок.
Этот — отлично сочетается со спортивным костюмом, а вот…
Он прервался, расслышав решительные шаги Берты Кул по тротуару.
— Да, мадам. Я думаю, вы возьмете именно его. Да, мадам,
пятьдесят центов. Положите их в чашку, пожалуйста. Благодарю вас.
Так как он все-таки ничего не видел, то не знал, что Берта
уже наклонилась над лотком. — Ну как? — спросил он. Берта склонилась ниже.
— Безрезультатно, — доложила она, — пока.
Слепой сидел неподвижно и молчал, терпеливо ожидая
продолжения.
Берта минуту поколебалась, прежде чем пуститься в
объяснения.
— Я проверила список транспортных происшествий и обзвонила
все госпитали. Ничего. Мне нужна дополнительная информация, чтобы продолжать
поиски.
Кослинг ответил вялым монотонным голосом, в котором самый
внимательный слушатель не обнаружил бы ни малейших эмоций.
— Я все это проделал, прежде чем прийти к вам.
— Проделал! — воскликнула Берта. — Почему же, черт возьми,
вы ничего не сказали?!
— Неужели вы думали, что я заплатил бы двадцать пять
долларов за такую безделицу?
— Вы не сказали мне, что вы уже успели предпринять, —
нетерпеливо повторила Берта.
— А вы не сказали мне, что собираетесь предпринять то, что
под силу любому дураку. Я думал, что нанял детектива.
