Несу ее, как мокрого котенка. Она кутается в своих волосах, дышит мне в ключицу, перебирает пальчиками, греется. Хорошая все-таки лестница. Прочная, ни единого скрипа. Что за странные мысли? А вокруг баюкающая тишина, дождь кончается.
Аккуратно ставлю ее в душевую и выкручиваю погорячее. Едва успеваю скинуть кроссы, на остальное нет времени. Вот так, сейчас станет лучше. От контраста температур зубы отбивают чечетку, я прячу это — не время расклеиваться. Прижимаю Лину к себе и мы стоим так целую вечность. Не могу пошевелиться, потревожить, спугнуть ее. В кармане телефон, ключи от машины, наличные, водительское и билет лиги. Мобильник с защитой от влаги, может быть, выживет. Об остальном я подумаю завтра.
Вдруг она оживает, слегка отстраняется, отходит на шаг, оставляя меня стоять под напором воды. Руки заламывает и смотрит этими своими невозможными глазами. Пронзительно так. Мокрая шелковая ночнушка, как вторая кожа, высвечивает соблазнительные рельефы: округлые бедра, плоский живот, тонкую талию, упругую грудь. Это действует мощнее, чем обнаженное тело, но я пока запрещаю себе заводиться.
Аквамариновый взгляд пылает еще ярче, чем обычно, чопорная девичья маска снята. В глубоких глазах неприкрытое обожание и… страх. Моя вина, я сам это сделал. Вместо отчаянной гримасы выдавливаю ласковую улыбку. Сейчас моя очередь быть сильнее. Протягиваю руку, как дикой зверушке: принюхайся, освойся, я не трону, сдержусь. Медленно делаю шаг. В просторной душевой кабине уже жарко и без воды. Пар меняет объем пространства, искажает расстояния. Наклоняюсь к ее уху.
— Все в порядке?
— Да… Сними одежду. Я хочу посмотреть, — тихо командует.
Я повинуюсь. Снимаю одним движением футболку, вторым — джинсы с боксерами, вешаю на крючок и выпрямляюсь в полный рост. Она смотрит. Я завожусь. Она просто глядит на меня своими невинными глазами, а я бурно разгоняю кровь по венам, невольно напрягаю мышцы, встаю колом. Не хочу смутить ее, но не могу иначе. В голове вместо обыкновенного "взять!" звучит какая-то ебучая лунная соната, но мне безумно нравится это ощущение. Я стою на пороге чего-то нового, как чертов прилунившийся Армстронг, и не знаю, что делать дальше, что говорить. Просто даю ей привыкнуть к себе.
Лина заводит волосы за спину, отодвигает бретельки с плеч, медленно опускает шелковую ткань вниз, обнажая себя. Ткань влажная, поэтому ей приходится проводить руками по каждому участку тела, скрытому шелком. Понимает ли эта девушка, что делает со мной сейчас? Осознает ли? Сжимаю кулаки, стискиваю челюсти, пульсирую и дергаюсь внизу, прикрываю глаза, чтобы не сделать лишнего. Вдруг чувствую нежное прикосновение к грудной клетке, едва уловимое, легкое. Это почему-то отрезвляет. Пелена похоти чуть спадает. Открываю глаза и вижу перед собой лицо Лины: ласковое, покорное, умиротворенное. Пора.
Выключаю воду и кутаю ее в большое полотенце. Она мурчит и ластится к белой махровой ткани. Сам наспех вытираюсь и беру ее за руку. "Пойдем," — шепчу. Девушка тихо ступает за мной в холодную комнату. Подскакиваю к настежь открытому окну, о котором забыл, когда выходил вечером на крышу отрезвиться. Разгоряченную кожу покалывает ночной прохладой. Воздух свеж и переполнен озоном после далекой грозы. Закрываю. Может, вернуться в теплую ванную? Нет. Только в моей кровати и больше нигде, понимаю.
Сдергиваю одеяло, накидываю на девушку поверх полотенца, подхватываю на руки под ее ворчание и усаживаюсь с этим кульком счастья на кровать.
— Дино…
— Да, маленькая…
— Ты забыл, что я из северных широт?
— Я забыл все на свете, — шепчу и приподнимаю ее лицо пальцем за подбородок.
Девушка ведет головой, резво пытается выпутаться из кокона, который я свил. Я улыбаюсь, как дурак, и не боюсь им казаться. Неловкость схлынула.
— Помоги. Я хочу чувствовать твое горячее тело.
Наконец, ей это удается. Я сижу с ногами на широком матрасе, а девушка неуклюже придвигается ко мне, кладет ладошки мне на плечи, поглаживает, ведет вниз. Увлекаю ее за бедра. Сажаю на себя сверху, но сдерживаюсь и не вхожу. Глаза привыкли к темноте, я пользуюсь этим, любуюсь девушкой. Лина гладит мое тело, прощупывает каждую впадинку, рассматривает, заглядывает в глаза сквозь полумрак, ждет чего-то. Я сижу неподвижно и позволяю ей эту ласку. Очень многое хочется сделать срочно, прямо сейчас, но душу в себе эти порывы ради нее.
— Поцелуй меня, — тихо говорит.
И я беру ее лицо в свои ладони, а затем целую. Медленно, сладко, с надрывом. Чувствую сердцебиение, слушаю всхлипы, впитываю вздохи. Кажется, еще немного, и я не выдержу — рвану на себя, как тряпичную куклу, погружусь в нее с хриплым стоном, который застрял где-то в груди… но что-то продолжает сдерживать меня.
Отрываюсь от мягких губ, смотрю в затуманенные глаза. В темноте они сапфировые, почти черные. Тону в них с осознаем "я в ее нежной власти" и делаю последнее усилие — приподнимаю девушку, кладу на спину, подминаю под себя.
Лина выпрямляется в струнку, замирает под моей тяжестью, ни звука, будто забывает дышать. "Тише… — шепчу. — Я не сделаю больно… больше никогда", — а губы машинально покрывают бархатную кожу поцелуями. Тонкая шея, острые ключицы, нежные плечи, мягкая впадинка на сгибе локтя, маленькие пальчики. Кладу ее руку на лоно, сам не касаюсь. Она всхлипывает, усиливает свое прикосновение, а я возвращаюсь через живот, задерживаюсь губами на соске.
Сладко. Слышу стон и проделываю то же самое со второй рукой. Беру ее за свободное запястье, притягиваю, даю дотронуться до меня. Девушка вздрагивает, сжимается где-то внутри, и я понимаю, что она редко касалась парня, а может быть, никогда. Показываю, как надо: направляю ее руку. Тонкие пальцы плавно скользят вниз и наверх, прикосновение нежное, лучше любой опытной ласки. В глазах темнеет, тело ведет, мышцы напрягаются. Рычу. Тянусь к тумбочке, пока я способен на это, привычным движением надеваю защиту. Лина привстает, ластится, хочет оседлать меня. "Не спеши, милая," — говорю.
Я и сам больше не хочу спешить. Как мог я так торопиться с ней? Каждую секунду хочется впитать, записать в ДНК, передать потомкам. Укладываю ее обратно, подтягиваю за бедра, немного резко, так, что девушка вскрикивает и слегка смеется. Я улыбаюсь, радуюсь, что она не боится. Вытягиваю ее ножку вверх, спускаюсь губами до коленки и ниже, ниже. Очерчиваю языком по кругу. Лина скулит, вцепляется мне в волосы, немного отталкивает, но держит меня и призывно раскрывает ноги шире. Стесняется, но хочет снова ощутить это. Я дотягиваюсь, делаю несколько движений языком и отстраняюсь. Девушка издает стон и привстает, толкается бедрами вверх, прижимает меня. Снова рычу. Вцепляюсь в нее губами, целую, облизываю, нежно вхожу языком. Она пахнет чем-то нечеловеческим, животным, у нее свой неповторимый вкус. Мой. Для меня одного. Хочется вжаться сильнее, плюнуть, растереть, прикусить, оттрахать языком… Не сейчас, в другой раз. Я топлю пошлые мысли медленной лаской, и это распаляет меня еще сильнее, как никогда прежде. Лина вздрагивает, комкает простынь в кулачке, протяжно стонет, чувствую, как пульсирует под моим языком.
