Я кивнула:
– Видела, они платят каждому участнику. Как в киношной массовке.
– Это и есть массовка, – подтвердил Зив. – Все роли расписаны. Что мы можем сделать в такой ситуации? Мы тоже снимаем фильм – свой фильм. Потом, если дело доходит до телевидения или до суда, приносим отснятую версию – подлинную, без редакции. Иногда помогает. Где-то снимаем, как ты говоришь, из-за камней, что не так эффективно. Где-то пробираемся внутрь, в банду: посылаем туда своих людей, чтобы вступили в «Союз» и работали под прикрытием. Но в последнее время гады осторожничают, стало трудно внедряться. Случается и такое, что наших раскрывают. Тогда кончается плохо. Если вовремя не вытаскиваем, ребят избивают до полусмерти. Бывает и хуже.
Мы с партнером переглянулись.
– Хуже – это как? – уточнил Мики.
Зив вздохнул:
– Хуже – это когда пропадают бесследно. Было уже два случая. На войне как на войне, братан. Ты ведь знаешь.
– Погоди-погоди, – с оттенком недоверия проговорил Мики. – Как-то в голове не укладывается. Ну, избить – я еще понимаю. Но чтобы идти на мокрое дело только из-за того, что кто-то снимает еще один фильм про демонстрацию… Стоит ли того?
– Демонстрации тут ни при чем, – усмехнулся Зив. – Демонстрации – мелочь, зернышки для прессы и для политиков, чтобы было что поклевать. Есть другая тема – мясо с кровью. Главная тема, которая называется «земля». Захват земли. Отъем земли. Суд за землю. Смерть за землю. Этим и занимается Нисо. Ты, Бетти, видела, как анархисты раздают шабабу, старикам и пожилым теткам по двадцатнику на рыло? Так это дешевка, ерунда. По-настоящему большие деньги идут на взятки, на подкуп, на дорогих адвокатов, на судей. Там уже сотни тысяч, там миллионы. За такое и убить можно.
– И те двое пропавших… – начал Мики.
– …работали с Нисо, – закончил за него Зив. – Да, именно так. Опасное дело, брат. Не мне тебя учить, но, если вы что-то затеваете, лучше подумайте дважды.
Мы с Мики снова переглянулись. «Даже думать забудь! – ясно читалось в его взгляде. – Только через мой труп. Если понадобится, привяжу тебя к фонарному столбу…» Я ответила выражением полной женской покорности на лице и повернулась к гостю, чтобы повторить уже заданный мною вопрос.
– Так что он за человек, этот Нисо?
Зив покачал головой.
– Если одним словом – сволочь. Но умная сволочь. В армии служил в военной разведке, оттуда знает арабский. Не доверяет никому. Все деньги идут только через его руки. Не знаю, откуда у него столько. Европа платит «Союзу» семь-восемь миллионов евро в год, но тратят они раза в два больше. Может, Сорос добавляет? Может, шейхи или американцы?..
– Подожди с деньгами, – остановила его я. – Чего он боится? Что любит?
– Любит женщин, – подумав, отвечал Зив. – Говорят, ни одной юбки не пропускает. Даже к молодым арабкам в деревнях пристает, что и вовсе немыслимо. Там ведь по одному подозрению убивают: честь семьи. Два года назад одна из анархисток обвинила его в изнасиловании. Но как-то отмазался, подлец. Я ж говорю: пресса его любит, полиция не трогает. Опять же, адвокаты… Сначала она заявление забрала, а потом и вовсе пропала. Может, уехала, а может, и хуже того. Чего боится? А ничего не боится. Разъезжает обычно с двумя-тремя телохранителями. Маршруты все время меняются, заранее не угадаешь – от Дженина до Хеврона с заездами в Рамаллу. Рулить предпочитает сам. Где живет, трудно сказать: у «Союза свободы» есть как минимум одиннадцать квартир в разных местах. Крупный зверь.
– Ладно, с этим ясно, – сказал Мики, волевым решением обрывая беседу. – Слушай, Зив, помнишь, перед последним заходом в Саджаийю с нами тусовался старшина артиллеристов? Как его звали?
– Эм-м… По-моему, Амнон Лави.
– Нет-нет. Амнон Лави был из Гивати. А тот…
Я перестала слушать и сосредоточилась на бокале вальполичелла и на своих мыслях. «Любит женщин, – вертелось у меня в голове. – Любит настолько, что польстился даже на плоскую анархистскую доску в очках и кудряшках. Чем не зацепка? У тех двух ребят из «Заслона», которые пропали, и в помине не было такого преимущества. Сволочь, убийца и насильник… Разве мир не станет лучше, если убрать из него такого мерзавца?»
– Бетти! Слышишь, Бетти!
Я так глубоко задумалась, что не с первого раза расслышала Микин голос. Мужчины полагали, что настала пора выпить чаю с печеньем. Не забыв сделать книксен, я отправилась на кухню за чашками и прочими необходимыми причиндалами. Назначение женщины – беспрекословно исполнять волю своего мужа и повелителя. Стоит ли удивляться, что в десять с четвертью следующего дня я, презрев все запреты и несколько преувеличенно покачивая бедрами, входила в зал бара «Red&Black»? Потому что еще не родился на свет человек, который будет командовать девушкой по имени Бетти Шварц, она же Батшева Зоар-Царфати из квартала Джей-Эф-Кей. Ну, разве что один – но ему только недавно исполнилось шесть, зовут его Арик, и рожден он лично мною в муках и радости…
Тем утром я отвела малыша в школу, дождалась, пока Мики уедет в качалку, и сбежала, оставив письмо, в котором обещала вернуться к вечеру. Не могу сказать, что меня вовсе не посещали сомнения; где-то возле Кирьят-Малахи я и вовсе едва не повернула назад. Чтобы было легче, я заставила себя сердиться на Мики. Легко ему говорить: «Брось, оставим это дело»! Это ведь не он безвылазно просидел больше недели в однокомнатной конуре с тараканами. Не он торчал вечерами в скучном анархистском баре, тщетно выжидая хоть какого-нибудь контакта. Не он схлопотал оплеуху, от которой до сих пор побаливает голова. Не он пробил человеку башку, а потом расквасил промежность – те страшные хлюпающие звуки все еще звучали в моих ушах. Ярость прошла, а звуки остались – возможно, надолго. В общем, я уплатила немалую цену за вожделенное приглашение к большому боссу и просто не могла отправить все это коту под хвост.
Войдя, я не стала осматриваться по сторонам, как бедная родственница, а сразу двинулась к своему обычному табурету. Очкастый Мени перехватил меня на полпути.
– Молодец, что пришла! Пойдем… Сюда, сюда…
За стойкой был вход в служебное помещение. В дополнение к табличке, категорически отвергающей посторонних, у двери возвышались два здоровенных телохранителя, подобные столпам филистимского храма, застывшим в ожидании Шимшона. Миновав батарею ящиков и бочонков, мы вошли в небольшую каморку, где едва помещались стол и два стула. На стене светились экраны мониторов внутренней видеосети: зал в нескольких ракурсах, неутомимый Эрнесто – повелитель пивных кранов, улица перед баром, тупичок с мусорными баками позади. Кондиционер в каморке пахал на всю катушку.
Ави Нисангеймер, он же Нисо, он же председатель революционного совета партии «Союз свободы», восседал, как и положено, на главном из двух мест. Он не понравился мне сразу, с полувзгляда. Узенький лобик под черной свиной щетинкой коротко остриженной головы. Крошечные глазки – хитрые, масляные, неприятные. Двойной подбородок. Жирное расплывшееся тело с покатыми плечами. Тщательно оформленная модная небритость. Свистящее астматическое дыхание. Разводы пота под мышками. Казалось, Создатель намеренно собрал в этом типе все отвратное, что только может быть в мужчине.
