– Может, этот Муса согласится на встречу где-нибудь в городе или в деревне? Скажем, в Наблусе или в Сусии? Сколько, ты говоришь, у него людей?
– В карьере было минимум трое… – уныло отвечал Нисо. – Но он вряд ли согласится на Сусию. А уж о Наблусе и вовсе забудь. Осторожный, черт. Нет, Насер, надо копать дальше. Идем, Батшева.
– Погоди, брат, – остановил его Хаджауи. – Ты ничего не забыл?
Нисангеймер вздохнул, покачал головой и, рывком водрузив на стол свой портфель, выудил оттуда две пачки банкнот. Хозяин кабинета взглянул и закряхтел.
– Ничего не поделаешь, Насер, – правильно поняв его, сказал Нисангеймер. – Этот день у нас у всех не слишком удачен. Больше нет. Ты пока копай на этого Мусу, ладно?
Хаджауи разочарованно почесал в затылке:
– С такими лопатами много не накопаешь…
– Мне что, забрать назад? – поднял брови Нисо.
– Нет-нет, зачем же? – правозащитник неуловимым движением сгреб пачки в ящик стола. – Дело обычное: когда медок, а когда и лучок… Салям алейкум, брат.
Когда мы уже сидели в машине, Нисангеймер зло стукнул ладонями по рулю:
– Видала, Батшева? Денег ему мало, подлому арабону!
– Кому, Мусе?
– При чем тут Муса? – с еще большей досадой возразил зомби. – Я говорю о фрукте, от которого мы только что вышли, о Насере. Только и знает, что тянуть из меня доллары. И все они так. Думаешь, Абд-эль-Хаким лучше? То же самое! Дай ему за это, дай ему за то, дай ему просто так. А ведь мы общее дело делаем, Батшева. Общее! Против оккупации, за свободу. Ну ладно, Абд-эль-Хаким мне помог не так давно, решил одну важную проблему. Ему как бы положено, хотя всему есть предел. Но этот-то Насер чего пыжится? Двадцати тысяч ему мало! Совсем обнаглели, суки-арабоны…
Он булькал от возмущения, как чайник на плите, до самого Тель-Авива. На заднем сиденье возвышались две безмолвные башни – Ами и Тами. За окном джипа промелькнула третья – диспетчерская – башня, в одиночку охраняющая небо аэропорта и наверняка более разговорчивая, и мне вдруг остро захотелось улететь. Улететь отсюда, и неважно куда – в Цюрих, в Париж, в Мадрид, пусть даже в опасный для нас нью-йоркский Джей-Эф-Кей – лишь бы подальше от булькающей в тридцати сантиметрах от моего локтя жирной отвратной мерзости. Подальше от хозяина страшной рамалльской ямы Абд-эль-Хакима, подальше от восходящей правозащитной звезды Насера Хаджауи, подальше от продажных чиновников министерств, подальше от синеглазого Мусы, которого они наверняка найдут рано или поздно. Подальше от политики – в чистый высокоморальный мир заказного убийства.
– Поедем ко мне, – вдруг сказал Нисангеймер. – Покажу тебе свою холостяцкую берлогу. У нас был трудный день, Батшева. Мы с тобой заслужили право немного расслабиться.
Он погладил меня по колену влажной подушкой ладони. Я вздрогнула от омерзения. Зомби приподнял брови – так же, как час тому назад в кабинете правозащитника.
– Что такое, девочка? Мы ведь уславливались на двадцатичетырехчасовой рабочий день, помнишь? Или ты еще не поняла, что мы с тобой будем дружить не только джипами, но и кроватями? Я ведь обязан спать с секретаршей, а иначе кто ж меня за начальника посчитает? Деньги утром взяла? Взяла. Теперь будь добра отработать. И не вздумай выкобениваться. Я тебе не глупый арабон, меня дубинкой не возьмешь. Правда, Ами и Тами?
Башни согласно промолчали. Молчала и я, лихорадочно прокручивая в голове варианты спасения. Позвонить Мики точно не получится. Физическое сопротивление тоже бесполезно: у них шесть сильных мужских рук, а у меня всего лишь две женские, и никакого оружия. Вот если бы удалось добраться до квартиры рядом с баром – там под журнальным столиком прилеплен скотчем пистолет… Я выдавила из себя циничную ухмылку.
– Нехорошо это, Нисо, неуважительно. Разве так поступают с честными девушками – сразу тащат на флэт? После первого свидания принято проводить домой, поцеловать на крылечке, дождаться, когда тебя пригласят на чашечку кофе, а уже потом… Я ж не против, дурачок. Но давай сделаем это красиво. Обещаю, не пожалеешь. Сначала ко мне.
Я улыбнулась еще раз – улыбкой проститутки, склонившейся к опущенному автомобильному окну потенциального клиента. Нисангеймер облизнул губы. Мне приходилось видеть много отвратных двуногих особей, но этот тип, без сомнения, был рекордным экземпляром по части отвратности. Зомби молчал, обдумывая мои слова, а я с замиранием сердца ждала, куда мы свернем с автострады.
– Думаешь, мне не хочется, чтобы получилось красиво? – проговорил он и снова облизнулся. – Просто не всегда получается. Но если ты согласна…
– Сначала ко мне, – твердо повторила я. – Если тебе нужна причина, то вот она: я люблю делать это со вкусом. Есть, знаешь ли, такие интересные игрушки… Бьюсь об заклад, что ты не держишь такое у себя дома. Я права?
– Гм… какие… о чем ты… – промямлил зомби.
– Ну вот! Значит, сначала ко мне!
Минуту-другую я наблюдала, как похотливое воображение борется с доводами разума и побеждает нокаутом.
– Ладно, – сдался он. – Но только без глупостей…
Нисангеймер принял решение как раз вовремя, чтобы успеть свернуть в направлении квартала Флорентин. Мы вышли возле моего подъезда. Ами и Тами остались в джипе. Руки дрожали, и я долго возилась с ключом. Мною вдруг овладела паника; когда мы вошли, я даже не стала зажигать свет, а сразу бросилась к столику – нашаривать оружие. Наверно, это было моей главной ошибкой. Стоило и дальше какое-то время играть роль, и лишь потом, по возможности усыпив бдительность зомби, лезть за пистолетом. А так получилось, что жирный мерзавец ждал подвоха и подготовился к нему. Он подхватил меня сзади, сдавил так, что стало трудно дышать, толкнул на кровать и навалился сверху.
– Это твои игрушки? – хрипел он, брызгая мне в лицо слюной. – Сейчас поиграем. Тебе понравится.
Я едва дышала, руки ослабли, тело вдруг превратилось в бессильную тряпку. Опять? Опять это? В ноздрях вдруг возникла и затопила весь мир отвратительная вонь фалафельного горелого масла. Как тогда, в подвале у Жаннет… За что мне это, за что?
Боров, придавивший меня, вдруг хрюкнул и обмяк. Я раскрыла глаза. На меня смотрел Мики. Мики, мой любимый партнер. Схватив Нисангеймера за шиворот, Мики перевалил его на пол, присел рядом со мной и вздохнул.
– Ну что, довольна?
– Мики… – я обхватила его за шею, прижалась. – Мики… Как ты здесь оказался?
– А где еще? – недоуменно спросил он. – Где еще тебя искать? Ты ведь ничего не оставила, никаких координат. Да еще и мобилу отключила. Не стыдно? И что это за туша?
– Нисангеймер… – я помотала головой, чтобы хоть немного прийти в себя. – Теперь мы можем его допросить.
Мики покачал головой.
– Это вряд ли.
Он поднатужился и перевернул Нисангеймера на живот. Под левой лопаткой вождя анархистов торчала рукоятка ножа. Мы и в самом деле уже не смогли бы допросить его: Нисо был теперь мертвее самого мертвого зомби.
