Да, возможно эти негодяи не хотели работать магией, чтобы не вызвать возмущение магического пространства, и как минимум — не вызвать к себе интерес компетентных органов. Инквизиции, например. Если они убьют меня магией, а магия оставляет индивидуальные следы — по крайней мере так нам говорят преподаватели — значит, можно вычислить того, кто убивал этой самой магией. И выйти на убийцу. Как это делается — опять же, я не знаю. Я всего лишь первокурсник, лох педальный, который имеет способности к магии, но не умеет ей управлять.
Кстати, тот факт, что коренастый имел при себе меч, доказывает, что предполагалось убить меня вручную, без применения колдовства. Ранить, а потом забить до смерти. Я ведь не выгляжу опасным противником, потому — чего опасаться? Но вот только когда ты чуешь, что все пошло не так, что тебе грозит смерть — уже не до правил и законов. Лишь бы выжить. Всегда можно списать на то, что защищался, и только лишь ответил ударом на удар.
И вот еще что…куда делась магия противников? Они воздействовали на меня магией, или не на меня, а на окружающее их пространство с тем, чтобы воздействовать на меня. А я…я каким-то образом нейтрализовал магию! Всосал ее в себя! Точно, всосал! В горячке боя не заметил того, но факт есть факт — магия во мне. Я переполнен ей, как кувшин, всклень налитый пивом. То-то худой так вытаращил глаза…не ожидал, засранец!
Весь оставшийся путь я пытался вспомнить, что чувствовал перед тем, как забрал магию у парней. Что ощущал, что делал. И вообще ничего не вспомнил. Ну…почти ничего. Помню, как по коже будто холодок побежал, помню, что вспыхнули ауры у моих противников, и я очень не хотел, чтобы меня спалили, или утыкали острыми сосульками, внезапно упавшими с неба. И…все. Ну…совсем все! Дальше пошло по стандартному сценарию — нож, меч и все такое.
* * *
— Привет!
Едва не вздрагиваю, настолько ушел в свои мысли. Оборачиваюсь, готовый ко всему, и вижу симпатичную мордашку, улыбающуюся во все тридцать два белоснежных зуба.
— Милена?! Привет!
— А чего напугался? — хихикает, ехидно улыбается — Неужто думал, что за моей спиной папка стоит?
И тут же грустно шутит:
— Я ждала, что ты ко мне ночью в окно залезешь, а ты струсил? Папки испугался? А зачем тогда спрашивал адрес?
Молчу, не зная, что ответить. И между делом осматриваю девушку с ног до головы. С удовольствием осматриваю! Хороша, чертовка! Если та же Верга хороша своей совершенностью и неким налетом…хмм…порочности на ангельски красивом лице (да, так бывает!), то эта привлекает своей непорочностью, свежестью, которые так и хочется…нарушить. Она притягивает к себе, будто цветок, на лепестках которого сверкают капельки утренней росы. Хочется собрать их губами, хочется прижать к цветку, нюхать его, гладить…
Эй, эй! Чего это я ударился в романтизьм, понимаешь ли…никакого романьтизьма, одна закуска осталась! Долой эти сопли! Долой миленьких невинных девушек, за спиной которых маячит папаша с копьем наперевес! Мне что, проблем мало было?!
Я вдруг наклоняюсь к Милене, притягиваю ее к себе, впиваюсь в губы долгим поцелуем, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Девушка ойкает и замирает, как пойманная змеей лягушонка. Только дрожит всем телом, сопя носиком и вцепившись мне в спину острыми ногтями на крепких пальчиках.
Кто-то рядом присвистнул, кто-то из прохожих, и насмешливо прокомментировал:
— А вот не трахнешь сквозь одежду! Надо вначале раздеть, дурачок!
Сколько времени длился поцелуй — не знаю. Но прекратился он внезапно — мне ощутимо прилетело по затылку, и звонкий женский голос возмущенно завопил:
— Ах ты бесстыдник! Да что же это делается?! Невинную девушку едва не снасильничали прямо на улице! А ты что, Милена, как тебе не стыдно?! Что ты смотришь?! Я все отцу расскажу! Того и гляди ноги раздвинешь перед этим наглецом! Ай-яй…
Женщина лет сорока — высокая, массивная, килограммов под сто весом и ростом выше меня стояла рядом упершись руками в бока и укоризненно качала головой справа налево и обратно. Они с Миленой были похожи — лицом, конечно же, потому что габариты мадам превышали габариты Милены больше чем в два раза. Родственница, наверное — пронеслась в голове мысль. А кровь стучала в затылке, в ушах звенело, и я так хотел эту девчонку, что просто…дух перехватывало! И что такое со мной случилось?! Будто замкнуло…
Милена смотрела на меня серьезно, немного грустно. Глаза с поволокой, влажные и прекрасные…
— Я подам жалобу! — продолжила вопить женщина, но Милена ее прервала:
— Хватит, тетушка! Ничего же не было! Просто невинный поцелуй! Господин поблагодарил меня за…за добрые слова в его адрес. Вот и все! Пойдем! Ты привлекаешь к нам внимание!
— Я видишь ли привлекаю! — фыркнула тетка Милены, но тон немного поубавила. Может потому, что Милена назвала меня господином? Кто знает, что я за фрукт такой…еще неприятностей не оберешься.
Я долго смотрел вслед девушке, пока она, и ее страж не скрылись за поворотом. Странно, да…Верга меня привлекает — как женщина, как возможность заняться сексом, но тут другое дело. У меня просто башня поехала, когда я представил Милену рядом со мной в постели! Загадка, да…
И я пошел дальше. До Академии оставалось всего ничего, пять минут ходьбы. Однако идти туда не хотелось — что сейчас мне там делать? Выходной день — тишина, пустота, лишь отдельные несчастные, которым некуда пойти, бесцельно бродят по территории парка, или же зомбеобразно бредут по коридорам в сторону столовой. Остальные разбежались по домам, или пошли в трактир, где можно выпить вина и потанцевать с девчонками. А может и снять шлюху, которые здесь совсем не дороги — если мерить по доходам аристократов. Ну что такое серебряная монета для отпрыска богатого Клана? Они и золото не считают за деньги. А на большую серебряную монету можно питаться целую неделю — если без особых изысков.
Подумал, подумал…и развернулся в обратную сторону. Неужели я не заслуживаю хорошего ужина? После сегодняшних-то трудов. Да и вина хорошего можно выпить, а то на душе все-таки как…как вороны нагадили. Нет, я ничуть не жалею, что грохнул троих придурков, но все-таки… Хочется смыть кружкой вина картинку того, как отрубленная голова смотрит на меня и моргает, будто пытаясь понять, что с ней случилось.
Идти пришлось совсем недалеко — метров пятьсот, не больше. Трактир «Цветущий сад» производил впечатление настоящего ресторана — по земным меркам. Не какая-то забегаловка-тошниловка, а Заведение — с заглавной буквы. Даже швейцар у дверей — в форме с позолотой, и в шляпе, похожей на высокие земные «цилиндры».
Прежде чем туда пойти, я нацепил на себя знак Академии, иначе в такой одежде могут и не пустить. А вот студента моего заведения точно пустят. Так все и вышло. Завидев меня, швейцар с полупоклоном открыл передо мной дверь, придерживая ее, пока я не вошел. Ну а я бросил ему медяк, который этот халдей принял влет, как собачка, которой бросили кусочек мяса.
