— Тощий! — Наташа вернулась к костру, — А где мы? Что это за станция?
— Это не станция, это подвал, — спокойно сказал старик. — Мы сейчас с Зеленью будем взрывчатку делать, на огне плавить, в форму лить. Ты бы шла, а то останешься без головы.
— Нет, скажи, не томи. Что за подвал? Почему здесь такие тоннели широкие?
— Подвал как подвал, — пожал плечами Тощий. — Наверное, сюда на машинах что-то привозили сверху, потом увозили. В одном месте неподалёку кусок эстакады сохранился... Только зря ты это всё затеваешь, сбежать от тильзитов нельзя. Они всегда рядом.
— Всегда рядом, — подтвердил Зелень, устанавливая над огнём котелок с какой-то смесью. — Помнишь, как Зыр убежал?
— В тот раз цыгане пытались прорваться, целый табор, — пояснил Тощий. — Ух и стрельбу же подняли... Уж не знаю, как они тут оказались, но пытались просто наверх выйти. Убили с десяток тильзитов тогда... Случайно. Вот наш Зыр под шумок и побежал. Знатные он взрывчатки делал, жаль, что сам однажды подорвался... Потому его тильзиты и не убили, а назад с переломанными ногами принесли. Зыр сказал, что выскочил прямо к свету, из трубы, под каким-то мостом, да не сумел далеко уйти. Тильзиты тоже поднялись и среди бела дня его на улице схватили.
— А люди? Прохожие?
— А что люди? Бомжовские разборки, что людям за дело. Может, кто и позвонил в полицию, только что мог сказать? Тильзита толком и не разглядишь, если он не захочет.
За спиной раздался пронзительный детский крик. Это было так странно, так неожиданно, что Данилова вскочила, едва не опрокинув котелок Зелени.
— Тише, скучища! — вскипел старик. — Что размахалась руками?! Хочешь, чтоб оторвало?
— Тильзит родился, — объяснил ей Тощий. — Это у нас не в диковинку, едва не каждый день. Сама видишь, сколько баб, и почти все с пузом.
— Сколько же надо мяса, чтобы прокормить столько детей? — рассеянно спросила Наташа.
— Сама посчитай! Правда, детям мяса не перепадает, разве что они рыбу в озере отыщут... Последнюю. Ну а охотник сам о себе должен позаботиться, если подрос. Наверху мяса — уйма!
— Человечина?.. — понимающе кивнула Данилова. — И не стыдно вам?
— Нам, бомжам, стыдиться нечего, в темноте живём и умираем, — буркнул Зелень, и Тощий расхохотался.
— Падаль, — сказала как плюнула Наташа. — Вы ничтожная, вонючая падаль. Вы и всё ваше племя, бомжи... Крысы!
Старики переглянулись, посерьёзнели. Потом Тощий зло сказал:
— Из всего нашего племени, Унылая, только мы трое и живём пока; те, что сами в приёмник сдались, не в счёт. Бомжи умерли, и ты нас не зли, а то вот опрокинем котелок, и пусть тебя Косматый по кускам собирает, если так любит. Нам всё едино, поняла? Это больше не наши тоннели, это всё теперь тильзитам принадлежит, а скоро они и до вас доберутся. Вот тогда ты скажешь, кто падаль, а кто и нет.
— Что это за место? — продолжила спрашивать Наташа. — Как выйти наверх?
Тощий промолчал, помешивая палочкой содержимое котелка. В воздухе повис неприятный, густой до рези в глазах запах.
— Да скажи ей, пусть проваливает, — предложил Зелень. — Отвлекает только от процесса.
— Сам скажи, — хмурился Тощий, смешно оттопырив нижнюю губу. — А мне всё едино.
— Вот там, — Зелень кивнул себе за спину, — в тоннеле есть ход налево. Проползёшь в другой тоннель, дальше направо вдоль трубы ржавой, а как она повернёт, так и тебе поворачивать. Увидишь скобы в стене деревянные, по ним наверх, окажешься в коллекторе. Оттуда сама выберешься. Как по-вашему эти места называются, знать не знаю, ни к чему мне. Всё? Иди отсюда, дурёха, и до скорой встречи.
Старики были так уверены в полной невозможности сбежать, что Наташа действительно приуныла. Снова захотелось пить. От такой воды в кишечнике наверняка заведутся паразиты, да и вообще скоро стошнит, но воспалённое горло требовало хоть какой-то жидкости. Вокруг кружились в своём жутком, тихом танце сотни маленьких тильзитов. Сотни маленьких убийц, людоедов.
Все очень худые, потому что растут со скоростью бамбука, а еды почти нет.
«Они ведь и в самом деле вот-вот выйдут на поверхность, им просто не хватит внизу пищи. Привыкнут жить при свете... Нет, ерунда! Люди с каждым днём будут пропадать всё чаще, и Тофик знает, куда ведут следы. Он поднимет на ноги мэрию, бросит сюда войска». Данилова не сдержала печальную улыбку: тильзитам это понравится. Много мяса, хорошего, здорового мяса.
Но когда армейские начальники поймут, что происходит, то мешкать не станут. Зальют тоннели газом, зашвыряют гранатами. Данилова снова обвела взглядом отпрысков чудовищ. Их много, но все они умрут! Неизбежно умрут, люди не станут терпеть у себя под боком такую кровожадную расу, рассматривающую близких родственников в качестве пищи.
Что-то не сходилось... Конечно, в школе учат, что никого нельзя уничтожать, что каждый ценен и необходим обществу. Уйма людей по всему миру встанут на защиту угнетённых, попытаются не допустить геноцида. Впрочем, военные, если будут действовать быстро, на волне паники имеют хорошие шансы... А если нет? Не Тофик будет ими командовать, а правительство. Данилова хорошо помнила этих старичков с постными рожицами, такие и «Пожар!» крикнуть не успеют. А любое промедление приведёт...
Если они поймут, что уязвимы в подземелье, то вырвутся наверх, растекутся по мёртвым кварталам, по складским зонам, пищи хватит везде. Тогда взять их будет труднее, разве что бомбой, которая накроет всю Москву. И это лучшее, что может случиться, ведь тильзиты — зараза, самая настоящая зараза. Умнее любого вируса, молниеносные, невидимые глазу мутанты, способные обучаться, даже пользоваться взрывчатыми веществами. Они рассредоточатся по всей планете, и начнётся тотальная война. Кто победит? У Наташи не было однозначного ответа, она маловато ещё знала о тильзитах.
Знала пока, что способность к размножению у них просто поразительная. Может быть, старики солгали?
— Мне надо наверх, — сказала она, не раскрывая губ, будто Тофик мог её слышать через «индивидуалку». — Я расскажу, и я заставлю мне поверить. Уговорю какого-нибудь лётчика скинуть бомбу. Заставлю. Или угоню самолёт.
Она зашла по колено в озеро, смыла, как могла, кровь, намочила волосы. Нельзя забывать, что она капитан полиции, а не обычная невольница тильзитов, такая же жалкая и грязная, как и все здесь. Кривонос оставил её живой? Он об этом пожалеет. Вот только не обманули бы старики...
Стараясь двигаться естественно, спокойно, Наташа пошла к тоннелю. Дети носились вокруг неё кругами, но ни разу не налетели на неё, несмотря на сгустившуюся вдали от костра темноту. Пленница постаралась пожалеть их, ещё невинных, не пробовавших мяса малышей, но не смогла. Ничего не выражающие лица, похожие одно на другое. Может быть, это и есть ксенофобия?
— Бомбу, — прошептала Данилова. — Хорошую бомбу на вас, меня и ксенофобию.
