— Ничего не будет. Я предложу тебе продолжить игру. Что ещё можно предложить игроку? Ты поставишь свою подпись, завтра все горожане узнают правду о бургомистре, крысах, Крысолове и двух свидетелях. Мне не слишком интересно, что будет дальше, просто нужно сделать именно так. Ты можешь продолжить игру, но не здесь.
— Что значит «не здесь»?
— Твоя сила не настоящая, она растрачена уже давно. Ты пользовался чужим остатком, к тому же не имея права на это. Такие, как ты, не должны были жить здесь. Поэтому ты должен искать спасения в другом месте. Я думаю, что после всего, что ты узнал, ты готов к этому. — Крысолов слез с машины и закинул на плечо дорожный мешок. — Почти готов. Иди на север, увидишь Наташу. Принеси ей еды и питья. Потом ждите, пока я позову.
— Хватит морочить мне голову, — вполне миролюбиво предложил Живец, загораживая дорогу. — Я всего лишь хочу знать, что и для кого покупаю, а ещё...
Перед ним никого не было. Дмитрий не стал оборачиваться и бессильно опустил руку с пистолетом. Нет смысла даже пытаться связываться с таким противником. Недоверчивый Милош обманул себя сам, подписав глупую бумажку, подсунутую стариком Отилем. С другой стороны, каждый игрок когда-нибудь проигрывает...
Живец положил на капот «Нивы» пистолет, попробовал представить себе, как однажды выстрелит в висок. Сила кончается. Что за сила, что за дурацкое слово?.. Уж лучше «энергия игры». Впрочем, какая разница? Что-то внутри него всё чаще засыпало, и руководил Живцом последние дни скорее всего именно Крысолов. Или те, другие, что помогают ему.
Мимо торопливо процокала каблуками женщина средних лет, всунула личную карту в щель двери, дернула её раньше времени, выругалась шёпотом. Живец перевел взгляд с её ссутуленной спины на «рокот», усмехнулся. Неподходящий денёк, чтобы стоять здесь с пистолетом у всех на виду. Патруль скорее всего пребывает в истерике и готов палить во всё, что движется, а он, в форменной куртке и спортивных штанах — вылитый убийца полицейских. Или Крысолов позаботится о сохранности своего свидетеля?
— А если не подпишу, что тогда? — спросил Дмитрий у захлопнувшейся двери. — Вот что надо было спросить. Он бы, наверное, опять заныл про мою неполноценность и скорую смерть. Но сколько у тебя осталось годных в свидетели, Крысолов? Милош неплохо постарался, раз ты так обо мне печёшься... Или это только кажется? Как мне всё это надоело!
Он с силой пнул колесо машины. Всю жизнь Живец считал, что ему везёт на идиотов, теперь убедился, что ему просто достался идиотский мир. Милош вовсе не дурак, он знал, что терять ему нечего, совсем нечего. Проигрыш в игре принесёт смерть, которая всё равно рано или поздно придёт — когда кончится «энергия»... Чужая недоеденная давно умершими «настоящими» людьми энергия. Но разве у остальных людей, у рождённых — иначе?
— У кого бы спросить? — Живец оглядел пустынный двор. Приступ ярости понемногу переходил в уже знакомое состояние безразличия. — Ах да, Наташа... Где здесь север?
Солнце уже собиралось на боковую, тени выросли, в окнах соседнего дома играли багровые блики. Дмитрий небрежно прихватил с капота «рокот» и побрёл искать Данилову, размахивая совершенно бесполезной игрушкой. Кого можно убить в умирающем мире? Люди не хотят жить, клоны, жалкие подделки, жить вовсе не умеют — играют, а тут ещё Крысолов собирается «забрать будущее». Какое будущее? Его давно уже нет.
— Трудно с тобой говорить, — в оправдание себе пробормотал Живец. — Чужак. Не понять нам тебя, а тебе нас.
Он опять не помнил, какого цвета у Крысолова глаза, есть ли акцент, торчат ли из-под шляпы волосы... Не помнил ничего определённого — Зелёный Человек, вот и всё. Вот только он человек куда в меньшей степени, чем сам Живец, потому что не был им никогда, даже в «прошлой жизни». Да и никакой прошлой жизни тоже у Крысолова не было, неясно даже, живёт ли он сейчас. Существо, которое невозможно даже как следует рассмотреть...
— Нам придётся опять увидеться, — решился наконец Дмитрий. — И я всё-таки попробую заставить тебя поговорить со мной.
Внутри шевельнулось чутьё, будто вздрогнуло. Оно совсем ослабело, почти пропало... Больше Живца не выручит сумасшедшее везение, больше пули не полетят мимо. Словно выполняя волю умирающего друга, он вошёл в магазинчик под названием «Ленивица». Раз надо раздобыть для Даниловой еды, то почему бы этого не сделать.
Продавщица явно собиралась уходить — она стояла в центре крошечного зала, набирая какой-то номер на браслете. Увидев позднего покупателя, она открыла было рот, но ничего не произнесла и попятилась.
— Не бойтесь, — попросил Живец, не поднимая оружия. — Мне бы перекусить чего-нибудь, попроще, и воды.
— Вот там вода. — Продавщица двумя руками, словно защищаясь, указала на витрину. — А еды... Берите что хотите, я никому не скажу!
— Что-нибудь вроде... — Живец почесал стволом подбородок. — Ну, дайте хлеба, колбасок и сыр. И конфет хороших коробку.
— Сейчас! — Женщина спиной нащупала проход и попятилась к стеллажам. — Не убивайте меня!
— Хотите жить?
Она не ответила, лишь замерла на месте, зажмурилась. Живец недоверчиво покачал головой — те, кто хочет жить, ведут себя иначе. Он перескочил через прилавок, взял бутылку минеральной воды, выбрал конфеты.
— Так вы дадите хлеб и колбаски?
— Да! — очнулась продавщица, зашарила, роняя продукты, по полкам. — Я никому ничего не скажу.
— Это правильно, а то я вернусь и убью вас. Вы ведь не хотите умирать за колбаски и хлеб? — Дмитрий добрался до «талонного» отдела, выбрал сигареты. — Нет, не хотите?
Она приблизилась, будто во сне, принесла еду.
— Не убью, не убью, — смилостивился он. — Хотя знаете, что интересно? Если человек не готов умереть за хлеб и пару колбасок, то он и жить по-настоящему не умеет. Я так думаю, а вы?
— Я не знаю...
— Ну и молчи, сучка! Пиво есть у тебя?
— Нет, у нас никто его не заказывает...
— Давай пакет и проваливай домой. Нечего тут торчать в такое время.
Дмитрий вышел, в раздражении хлопнув дверью. Можно было бы ещё и запись с компьютера стереть, но не хотелось больше задерживаться у этой полумёртвой дуры. Все умрут рано или поздно, умрут, даже не поиграв с жизнью. Так что лучше — родиться мёртвым человеком или появиться на свет клоном, вторичным, обречённым?
На миг Живец остановился, даже повернул было обратно. Убить эту тётку, спокойно покопаться в Сетях, прочесть пару статей о клонах. Настоящих, хороших статей, в которых высказываются гипотезы о причинах их нежизнеспособности. Нет, не хочется. Он пошёл дальше, бормоча под нос проклятия. Хватит уже забивать голову рассуждениями, хватит походить на одного из этих ходячих трупов.
И всё же он ещё раз задержался на пути. В соседнем дворе, на вкопанном в землю уютном столике стоял старый компьютер, исправно транслировавший новости. В последние годы это перестало удивлять: жители покидали город, оставляя соседям всякий хлам. Вещи, которых не жалко, переходили в общее пользование, украшали подъезды и лавочки.
