«Не могу. Хуй занят твоей заносчивой задницей. Ну ты и дебил. Пиздец просто. Обернись. Может, хоть тогда дойдет. Но я уже не надеюсь».
Что за дерьмо?
Я и правда оборачиваюсь. Позади только Князев. Залипает в мобильный, явно ожесточенно рубится с кем-то онлайн.
Дьявол.
Он отлипает от экрана. На долю секунды. И широко ухмыляется. Камера не может зафиксировать наш короткий зрительный контакт. Но чувство такое, будто в гребаную комнату молния залетает.
Долбануться.
Ворон. Ворон! Как же я сразу не догадался?
Я снова смотрю на монитор. Отправляю ответ.
«Круто косишь под долбоеба».
Ждать долго не приходится.
«Взаимно, Анархист».
Я реально мог сообразить раньше. Вороны-анархисты. Из всех ников на форуме Князев выбрал именно эти два. Собственный и мой личный. Намекнул прямее некуда. И черт раздери, я ведь помнил про его прозвище «Ворон», еще с прошлой стычки. Только не подозревал, что этот ублюдок тоже программист, причем талантливый.
Мы действуем заодно. Это очевидно. Он не продался Бобыреву с потрохами. Не проникся ненавистью к сестре. А может, знал про Касимова и раньше?
Детали подождут. Сейчас главное нейтрализовать основных врагов.
«Точное время старта?»
Я отправляю главный вопрос. Система уже запущена, время выставлено, однако если бы я знал время запуска аукциона, было бы легче распланировать дальнейший спектакль.
«Я бы поставил на девять».
Понятно. Бобырев наверняка скрывает. Мразь обожает сюрпризы.
Я набивал и отсылаю короткое сообщение.
«План?»
Князев отвечает практически моментально.
«Мы не столкнемся».
Ясно. Не хочет делиться своим замыслом. Понимаю. Я бы тоже не доверил ему ни одну часть своего плана. Хорошо бы понимать его намерения, а с другой стороны любой хаос сыграет мне на руку.
Князев просто открыл то, что в этой битве мы оказываемся плечом к плечу.
Отлично. Даже в пекле союзники не помешают. При случае верну ему старый долг, станем квиты и сумеем разобраться между собой без поблажек.
Ладно. Пора делать ход.
Я выдаю новое послание.
«Мое не трогай».
Я не скрываю, что намерен срезать башку Бобыреву-старшему. И Маврину до кучи. Вот только у Князева тоже есть к ним сильный интерес.
Ответ опять приходит быстро.
«Ты за мое отвечаешь головой».
Он не готов делиться нашими врагами. Считает, я должен проследить за девчонкой. Катя в приоритете. Это и без лишних слов очевидно. Ее буду беречь, вытащу отсюда. Но я всегда плачу по счетам. Еще и проценты приплюсую.
Князев поднимается и хлопает меня по плечу.
– Ну не скучай, Черт, – бросает он, отправляя смартфон в карман моей рубашки. – Я еще загляну. Хотя допускаю, Бобырев может послать кого-то другого заниматься херней. А для меня найдется занятие покруче.
Князев оставляет телефон, который я легко способен перепрограммировать как пульт управления. Тогда будет шанс скорректировать время с учетом начала аукциона. Ведь действия вслепую организовать труднее.
Я оскаливаюсь.
Поглядим, кто и кем поиграет. Бобырев достаточно позабавился. Теперь настает моя очередь развлекаться. Скоро программа будет готова. Финал не затянется.
* * *
– Макс, мой дорогой мальчик, – паскуда аж причмокивает от восторга. – «Дорогой» в прямом смысле. Будь это официальный заказ, мне бы пришлось выложить кучу бабла. Подобная работа обходится в астрономические суммы, но уверен, мы сумеем найти разумный компромисс.
Бобырев подзывает Маврина. Дает тому возможность все проверить, после приглашает двух независимых экспертов. Хочет убедиться наверняка. Чует подвох, а раскусить его ума не достает. Программа готова, причем абсолютно рабочая. Ничего подозрительного в компьютере не найдут. История напрочь стерта.
Подонок отсылает своих псов подальше, и мы снова остаемся наедине. Ну почти. За дверью дежурит охрана. Если бы этих бравых ребят не было рядом, я бы давно рвал зубами глотку этой твари, выдергивал позвоночник через его грязную пасть. Мразь.
– Князева в обмен на программу, – чеканю я. – Ты обещал.
– Разве? – притворно щурится. – Не припоминаю именно такую формулировку. Я давал некие гарантии, но четко ничего не обозначил.
Скрытная падаль. Его реакция едва ли удивляет.
– Я дам тебе деньги, чтобы ты мог принять участие в аукционе, – говорит Бобырев и тут же ухмыляется. – Хотя нет. Это будет слишком просто. Согласись. Скучно. Пресно. В подобном повороте напрочь отсутствуют эмоции.
– Ближе к делу, – цежу я. – Хватить задом вилять.
– Макс, я человек щедрый. Никогда не скуплюсь. Так что я разрешаю тебе принять участие в аукционе. Поверь, далеко не все допускаются на такой высокий уровень. Однако снабдить дополнительными финансами не сумею.
– Охренеть.
– Мой мальчик, не горячись. Да, сейчас у тебя нет ни гроша, чтобы поставить на кон. Князева вряд ли уйдет за бесценок. Подозреваю, за такую соблазнительную добычу развернется нешуточная борьба. Стоимость быстро взлетит до небес. Лично я очень рассчитываю поставить рекорд продаж.
– И это интересно? – кривлюсь. – Все будут торговаться, а я останусь наблюдать? В чем тогда смысл твоей затеи?
– Ты тоже волен принять участие в торгах.
– Без денег?
– Макс, признаюсь, от хакера твоего уровня я ожидал больше фантазии. Зачем все сводить к примитивным понятиям? Доллары. Евро. Тупо бумажки, навевают тоску.
– Расскажи, где найти веселье.
– Все гениальное просто, – отвечает и сияет от самодовольства. – Если не можешь поставить на кон деньги, то отдай собственную жизнь.
Забавный поворот.
– Пойми, большинство из моих гостей придет в восторг от такого роскошного зрелища. Я тебя уверяю. Сам потом пронаблюдаешь.
– Звучит занятно, – хмыкаю. – Но кому это надо? Нет. Серьезно. Кому? На одной чаше весов красивая девка, на другой – я. Тут и выбор не стоит.
– Не ты, – поправляет вкрадчиво. – Твоя жизнь. Только представь, как это благородно смотрится. Рыцарь спасает свою даму сердца. Выходит на сцену и приносит самое ценное в жертву. Отдает жизнь за другого человека.
– Ясно. Я должен буду себя грохнуть. На публику. А потом торги продолжатся. Князева при любом раскладе попадет к левому ублюдку. Не вижу особой разницы. Никакого резона подставляться.
– А если я дам слово?
– Твое слово? – хохочу. – Как дашь, так и заберешь. Нет, номер не прокатит. Тебе придется грохнуть меня. Сам идти убиваться не стану. Был бы смысл – еще бы и поразмыслил. Но здесь слишком очевидная подстава.
