Я захлебываюсь стонами и воплями. Льну теснее, плотнее. Сама жажду вбить свое дрожащее тело в его, мускулистое и до жути твердое, сильное, крепкое.
Член становится еще массивнее. Орган точно разрастается внутри. Твердеет и крепнет, костенеет, деревенеет.
Чертков врезается в меня. Достает до самой матки, ласкает, растягивая влажные складки, раскрывает створки лона до упора. Вбивается в разгоряченную глубину. Прошивает. Пронизывает. Пробивает. Вынуждает содрогаться от каждого его размеренного движения.
Я выгибаюсь. Кричу. Срываю голос, издавая надсадные стоны наслаждения. А Макс запечатывает мой рот губами, буквально душит страстью, затапливает дичайшим возбуждением.
Зверская ласка. Изощренная. Оголодавший хищник пирует на моей плоти, окунает в пучину греха и порока.
– Катя, – хрипло произносит Макс. – Моя. Моя девочка. Моя принцесса. Хочу тебя. Только ты мне нужна. Как воздух. Как вода. Ты кровь моего сердца. Мое нутро.
Я обвиваю его массивную шею руками, вплетаю пальцы в темные взъерошенные волосы. Я прижимаюсь губами к его губам, и до сих пор не могу поверить, что это все происходит с нами. Здесь. Сейчас. Это и правда настоящее. Ничего похожего прежде я никогда не испытывала.
– Ты во мне, – говорю я. – Глубоко. Глубже не бывает. Я продала душу Дьяволу, теперь не сожалею об этом. Я бы сделала это снова. И снова, и снова. Плевать. Не важно. В моем мире есть только ты.
– Чертовка, – он оскаливается.
– Твоя, – улыбаюсь я.
Макс продолжает двигаться во мне. Жестче, мощнее. Он буквально вгоняет меня в песок, размазывает на пустынном берегу под шум прибоя, под мерные удары волн океана. Мы сливаемся воедино.
Я обнимаю крепкие бедра ногами. Выгибаюсь. Прогибаюсь словно кошка. Стоны сами рвутся на волю из горла, заставляют задыхаться. Я горю и трепещу от упоения этим сумасшедшим чарующим моментом.
– Моя девочка, – рычит Чертков, отправляя электрические разряды под чувствительную кожу.
Я царапаю его спину ногтями.
– Твоя, – будто клятву повторяю. – Твоя!
– Люблю.
Он вбивается внутрь особенно сильно и жестоко, застывает, позволяя мне в полной мере прочувствовать всю мощь огромного возбужденного органа. Тяжелые яйца ударяются о мою промежность со звонким шлепком.
– Что, – запинаюсь. – Что ты сказал?
– Я люблю тебя.
– Макс…
– Люблю тебя, Катя. До безумия. До одури. Как последний дебил влип, втрескался будто школьник, причем по ходу с первого взгляда. И я не про встречу вживую. Я залип на тебе гораздо раньше. По фоткам. По тому проклятому видео. Сам себя ненавидел за это. От злобы дурел. Отрицал до последнего. Но да, блять, тупо будет отрицать очевидное. Я влюбился в тебя как сопливый пацан, как реальный слюнтяй и далеко не сразу проявил готовность это признать.
– Максим.
– Люблю, – он ухмыляется.
Вокруг темно, практически ничего не видно, однако я разгадываю движения его губ, я вижу все так, словно мы находимся друг напротив друга при ослепительном свете дня. Ухмылка Черткова пронизана горечью и затаенным счастьем.
– Я люблю тебя, Катя, – повторяет он и начинает покрывать мое лицо поцелуями, прижимается губами к щекам, ко лбу, к носу, к подбородку, каждую линию отражает, каждую черту отмечает. – Люблю. Люблю. Люблю. Буду говорить это день за днем. Клянусь. Буду доказывать ночь за ночью.
– Макс, – шепчу и чувствую как слезы стекают по щекам. – Я тоже тебя люблю. Очень сильно люблю. До сумасшествия. Как чокнутая. Как безумная.
Он делает еще несколько размашистых толчков и кончает внутрь меня, извергается бурным потоком семени, заполняет мое трепещущееся тело спермой, накачивает до отказа.
Я кончаю. Прогибаюсь под ним дугой. Взрываюсь и разлетаюсь на части, раскалываюсь на фрагменты.
Мы достигаем разрядки одновременно. Не торопимся разомкнуть объятия.
– Мне страшно, – бормочу я. – А вдруг это закончится? Вдруг опять что-то произойдет? Вдруг мы…
Я не могу остановить слезы, они льют градом, стекают по щекам, срываются вниз. А Макс начинает снимать их поцелуями, согревает, исцеляет вновь открывшиеся раны.
– Нет, – уверенно произносит он. – То, что между нами, не закончится никогда. Я обещаю. Я никому и никогда не дам тебя в обиду. Мы будем вместе всегда. До смерти. И потом тоже. Я тебя и на тот свет одну не отпущу.
– Псих, – роняю и невольно смеюсь.
А он продолжает меня зацеловывать.
– Макс, ты одержимый мужчина.
– Да, – бросает хлестко. – Одержимый тобой. И я буду доказывать это раз за разом. Не надейся, что эта ночь подойдет к финалу. Я тебе пощады не дам. Забудь про свободу. Теперь ты собственность Дьявола. Любимая. Единственная. Драгоценная.
Мы предаемся разврату до рассвета. Катаемся по песку будто животные, сливаемся в жарких объятиях, сгораем в пожаре похоти. А с первыми лучами восходящего солнца отправляемся купаться, окунаемся в прохладную воду.
Океан принимает нас. А мы принимаем друг друга. До конца.
Счастливые. Вечно пьяные. Вечно голодные.
* * *
Пружина напряжения наконец разжимается. Страх покидает разум и душу. Я впервые за долгое время расслабляюсь.
Мы с Максом не расстаемся, постоянно находимся вместе.
– У тебя как будто грудь стала больше, – говорит он однажды утром, лаская меня. – И живот округлился.
– Ну конечно, – усмехаюсь. – Я жутко растолстела. Мы постоянно пропадаем в тапас-барах. Мороженое тоже не добавляет очков фигуре. Еще немного и я буду весить…
– Надо сделать тест на беременность.
– Что? – хмуро сдвигаю брови. – В каком смысле?
– В прямом.
Макс резко поднимается и начинает одеваться.
– Я схожу в аптеку. Жди здесь.
– Я не вижу связи. С чего ты делаешь такие странные выводы? Я набрала пару килограммов, вот и все.
Он одаривает меня выразительным взглядом и усмехается.
– Макс, это ерунда.
– Разве?
Муж подходит к постели, склоняется и обводит мой живот ладонью. Он трется щетиной о мою щеку.
– Внутри тебя появился чертенок.
– Хватит фантазировать, – мрачно бросаю я и отстраняюсь от него, поднимаюсь с кровати и набрасываю халат. – Я не могу иметь детей, Макс. Был один момент, когда я начала подозревать беременность, но это оказалось ложной тревогой. Врачи давно давали мне самые неутешительные прогнозы. Шансов нет.
– Когда у тебя в последний раз шли месячные?
Он пропускает мои слова мимо ушей.